94 
— Менчерес разберется, — сказал Влад. Вернее, прокричал сквозь ветер, свистевший в ушах от скорости. За нами, как за кометой, развевался огненный хвост. — Но ты, с твоей ненавистью к Грегору и необъяснимым сердцебиением, ему бы только помешала. Если бы ты осталась, там перебили бы половину гостей.
Мне хотелось вывернуться у него из рук и вернуться к дому, но в словах Влада заключалась горькая правда. В который раз тем, кого я любила, было лучше без меня.
Открыв глаза, я по кусочкам осознавала происходящее. Первое: я на заднем сиденье машины. Второе: кажется, она стоит. Третье: я жадно присосалась к горлу, и это горло — не Кости.
Я отшатнулась и обнаружила, что жертва моего насилия — Влад. Рубашка на нем была разорвана, и я прижимала его к борту машины. Он сел прямо и хладнокровно спросил:
— Что это было?
Я мысленно выругала себя: правда, голова была занята другим, но следовало предупредить его об особенностях моего питания. Покинув по воздуху бывшую вечеринку, превратившуюся в общую свалку, Влад остановил подвернувшуюся машину и, сверкнув зеленым взглядом, велел водителю отвезти нас на вокзал. Мы сели в первый отходивший поезд. Оттуда я сразу же позвонила Кости, который не отвечал. Не отвечали и Ниггер с Менчересом. Влад, успокаивая меня, заметил, что все они, вероятно, слишком заняты, чтобы отвечать на звонки. Я продолжала дозваниваться еще час, пока не вырубилась на восходе. Дальше я ничего не помнила.
— Были известия от Кости?
— Я с ним говорил несколько часов назад. Скоро будет здесь.
Я переварила новость, отметив, что сердцебиение, вызвавшее такой переполох, прекратилось. Ничего себе, успокоили гулей! Слухи об этой ночи только подбросят дров в костер подозрительности Аполлиона. Оставалось надеяться, что Кости с Менчересом сумеют успокоить народ и что в качестве неправильного вампира я менее страшна, чем в качестве полукровки.
Влад стал застегивать ворот рубахи, и я вспомнила, что надо еще объясниться.
— Со мной от превращения произошло что-то странное. Вместо того чтобы пить человеческую кровь, я набросилась на первого попавшегося вампира. Почему-то меня, скажем так, тянет к вампирской крови, и сердце, как ты уже знаешь, иногда бьется.
Никогда не видела Влада таким ошарашенным.
— Поразительно! — пробормотал он.
А я тем временем невольно облизнулась. Правда, у крови Влада непривычный привкус, но все же и она изумительно хороша.
Влад поймал меня на этом движении, и я замерла. Хотя я себя и не помнила, все же это неприлично — так изжевать старого друга.
— Извини, — промямлила я.
Он усмехнулся:
— Никто не скажет, что ты предсказуема, Кэт.
И очень жаль. Полукровкой я была ошибкой природы и, став вампиром, осталась такой же.
А теперь и моя мать тоже вампир. Мать, ненавидевшая вампиров с тех пор, как впервые узнала об их существовании. И вчера ночью она умоляла меня убить ее.
— Подумай, останешься ли ты моим другом, Влад. Я собираюсь вернуть мать, даже если мне придется нарушить все до единого вампирские законы!
Его медный взгляд не дрогнул.
— Я от тебя другого и не ожидал.
На это я не ответила, только отвернулась к окну. Солнце уже прошло половину небосклона. Около полудня. Я много часов провела без сознания. Даже если забыть о вампирских законах — как мне выручить мать, если восход напрочь лишает меня сил? Не говоря уж о том, что я понятия не имела, где Грегор прячет мать. За прошедшее время они могли оказаться где угодно.
— Кэт… — Обернувшись, я обнаружила, что Влад все еще пристально смотрит на меня. — Ты ведь понимаешь: здесь я тебе помочь не могу.
Мои губы сложились в слабую грустную улыбку.
— Понимаю. — Я все понимала, но ох как же мне нужна была поддержка Влада.
— Слабое место Грегора — его гордыня, — продолжал Влад. — Используй ее против него. На этом он каждый раз и попадается.
Я засекла Кости за несколько минут до того, как услышала шум двигателя. С тех пор как он меня изменил, я была необъяснимым образом настроена на него. Вот и сейчас я чувствовала, как его нетерпение наждаком скребет у меня в подсознании.
Я успела выйти из машины Влада раньше, чем рядом остановился черный «мерседес» Кости. Он вышел и притянул меня к себе, не дав и слова сказать. Поцеловал так, что я задохнулась бы, если бы еще дышала. Потом отпустил, коснулся моих губ, и глаза у него позеленели.
94 
