Глава 33

Белла буквально с первых же минут почувствовала себя в Ротгар-Эбби как дома. Вероятно, это объяснялось тем, что съехалось только небольшое общество — главным образом, родственники хозяев.

Белла узнала, что в предыдущие годы всегда приезжали братья и сестры лорда Ротгара, но, обзаведясь семьями, изменили свои привычки и начали создавать собственные семейные традиции. Если лорду Ротгару это и не нравилось, он не показывал своего недовольства. В конце концов, он тоже менял привычки. Впервые здесь присутствовала его взрослая дочь — теперь леди Хантерсдаун, — полная жизни, очаровательная итальянская леди.

Белла помнила, как леди Фаулер пыталась представить существование Петры Хантерсдаун омерзительным скандалом и стыдилась знаться с теми, кто был причастен к нему. Белла жалела, что не может извиниться, но Беллона Флинт умерла, забрав с собой все свои деяния.

Вскоре у лорда Ротгара появится ребенок, вероятно, первый из многих, и в будущем на Рождество в Ротгар-Эбби будет царить другая атмосфера.

Было еще несколько гостей, которые, как полагала Белла, так привыкли проводить сезон здесь, что их нельзя было не пригласить. Мисс Маллорен, женщина средних лет, любительница посплетничать, знала все о проступках Беллы, но, очевидно, кто-то попросил ее помолчать, потому что она о них не упоминала. Мистер Томас Маллорен был очень тихим, а лейтенант Моресби, имевший какие-то родственные связи с хозяевами, только что вернулся из плавания, так что ему некуда было больше идти. Он старался быть любезным со всеми, включая Беллу, и превосходно дополнял общество. Он составил ей компанию, и хотя, конечно, по-настоящему не интересовал Беллу, его общество было ей приятно.

Лорд Хантерсдаун иногда добивался внимания Беллы, и это смущало ее, пока она не поняла, что его жена ничего не имеет против.

— А, Робин! Для него флиртовать все равно что дышать, — сообщила ей Петра Хантерсдаун со своим восхитительным итальянским акцентом. — И делает он это великолепно.

Белла совершенно не так представляла себе высшую аристократию и, находясь в новом для себя обществе, чувствовала, что крошечный росточек подрастает и у него разворачиваются новые листики.

О, ей была знакома другая сторона высшего света — блестящая и официальная, надменная и неприступная, а теперь она узнала и такую — простое семейное празднование Рождества и ожидание рождения желанного ребенка.

Доктора говорили, что это может произойти очень скоро, но уже наступил рождественский сочельник — и никаких признаков родовых схваток. Доктор и акушерка постоянно находились в доме и наблюдали леди Ротгар, которая теперь большую часть времени проводила в своей комнате. Лорд Ротгар прекрасно выполнял обязанности хозяина, но все больше нервничал.

— Это потому, что он ничего не может сделать, — объяснила Белле Петра.

Они оплетали яркими лентами перила лестницы, а другие гости развешивали крошечные колокольчики, которые мелодично позванивали, но их звон начинал действовать Белле на нервы.

— Здесь никто ничего не может сделать, — отозвалась Белла. — Но как ужасно, если что-то вдруг пойдет не так.

Она сразу же пожалела о своих словах, вспомнив, что Петра тоже носит ребенка.

— Он привык, чтобы все было так, как ему хочется. Для Маллорена, говорит он, нет ничего невозможного. Любить трудно.

— Правда?

— Ну конечно. Когда мы любим, мы больше всего на свете боимся потерять любимого.

— Тогда, пожалуй, лучше вообще не любить.

— Но выбора нет. Такова жизнь. Любовь приходит ко всем. Вы… — Петра взглянула на нее. — Вы никогда не любили?

— Не знаю.

— Значит, не любили, — объявила Петра, подкрепив свои слова жестом.

— Нет, я люблю! — возразила Белла и в отчаянии села на ступеньку.

— Расскажите!

Петра, не скрывая любопытства, села рядом с ней.

— Нет.

— Почему нет?

Потому что, если рассказать об этом, росточек через мгновение превратится в дуб, разрушающий все на своем пути.

— С тобой все хорошо, любовь моя? — заботливо спросил лорд Хантерсдаун у жены, увидев, что она села.

— Конечно. Просто немного устала, — призналась Петра, и он помог ей встать с такой заботой, с такой нежностью.

Любовь может быть и чудесной, и ужасной, этого нельзя отрицать, но она самый дорогой подарок жизни.

Белла сидела на ступеньке среди зеленых листочков надежды и праздничных ленточек, окруженная звоном колокольчиков счастья. Теперь ей все стало совершенно ясно, так ясно, что она не могла понять, почему никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

  128