132 
Отшельник уже стоял на пороге, скрестив руки на груди. Высокий статный старец с бородой до пояса, «ряса» куда приличнее Рыскиного платья. Издалека волосы казались такими же серебряными, как у Алька, но вблизи стало видно, что седина все-таки потусклее и посерее. Глаза с возрастом выцвели до блекло-желтого, однако живости и цепкости не потеряли. Святостью от отшельника не веяло, но умиротворением – пожалуй.
Альк осадил корову задолго до крыльца. Спешился, поискал, куда бы ее привязать, но в конце концов просто бросил поводья и пошел к избе. Место на верхней ступеньке было только для одного, и Альк остановился сбоку, возле перил. Савряне уставились друг на друга: дед оценивающе, внук с вызовом.
– Быстро ты, – заметил отшельник вместо приветствия.
– Ждал? – не слишком удивился Альк.
– Гончая из общины прибежала всего три лучины назад.
– И что пишут?
– Сбежал, искусал старшего наставника, заморочил головы каким-то весчанам. Это они?
Внук промолчал, не желая подтверждать очевидное.
– Девчонка видунья? – Старик присмотрелся к Рыске. Внимание было какое-то неприятное, как у сытого и слегка разочарованного из-за этого хищника.
– Нам нужно поговорить. – Альк чуть подвинулся, заслоняя девушку.
– Так мы вроде и не молчим, – усмехнулся отшельник, прекрасно понимая, что имеет в виду внук. – Что ж, заходи. Поговорим.
Весчан он с собой не звал, и Рыска вздохнула с облегчением. Не тут-то было! Стоило двери закрыться, как Жар тут же соскользнул с Болезни и беззвучно шмыгнул к дому. Прижался спиной к стене возле окна, прислушиваясь, а при случае и кося в него глазом. Девушка тоже не выдержала, присоединилась.
* * *
– Неплохо ты тут устроился. – Альк присел на стул, осмотрелся. Ничего лишнего, единственная роскошь – старинный письменный стол из черного дерева, знакомый с детства. Не удержался дед, перевез из замка. Вся остальная мебель сколочена из толстых березовых досок, на постели домотканое белье. – Сам хозяйничаешь?
– Женщина из Шахт через день приходит. – Старец подошел к навесному шкафчику, открыл. Внутри оказалось несколько кувшинов и мисок, накрытых чистыми платками. – Хлеба, творога, квасу? Вина, увы, не держу. Нарушает ясность мыслей.
– Я не голоден.
– А твои друзья?
– Они мне не друзья.
– Что ж так? Вы вроде неплохо спелись.
– Я больше не верю в дружбу. А в хоре каждый все равно ведет отдельную партию.
– Ну, как знаешь. – Отшельник закрыл дверцы, обошел вокруг стола и сел напротив внука. Сцепил пальцы над столешницей. – Меня, полагаю, ты тоже навестил не из уважения к старости?
– Нет.
– Хотя бы не врешь, – одобрительно заметил старец. – Признаться, я удивлен. Думал, ты заявишься сюда в несколько ином виде.
– Это временно. Мне нужна твоя помощь. Скажи, можно ли как-нибудь разрушить связку?
Но бывший путник не спешил расставаться с секретами общины.
– А помнишь, – задумчиво сказал он, глядя мимо внука на реку за окном, – как я отговаривал тебя идти в Пристань? Как мать рыдала? Разом на пять лет постарела, я ее даже не сразу узнал, родную-то дочь…
– Я не жалею о своем решении, – огрызнулся Альк. – Если думаешь, что я стану каяться и проклинать юношескую глупость, то вынужден тебя разочаровать. Моей единственной ошибкой было излишнее доверие к наставникам. Это не повторится.
– А твой отец так мечтал, что ты займешь его место, – словно не слыша, продолжал дед. – Столько сил и денег в твое обучение вложил. История, фехтование, риторика, дипломатия, три языка… Месяц добивался у тсаря аудиенции, чтобы похлопотать за сына, пристроить на свое место – даже если это означало его уступить.
Альк поморщился:
– Лучше бы он спросил, о чем мечтал я.
– И как, ты этого добился? – с мягкой иронией поинтересовался отшельник.
– Если б это зависело только от меня…
– Оно и зависело от тебя, – уверенно перебил дед. – Если наставники решили, что ты годишься только в крысы, то это твоя, а не их вина.
– Да я был лучшим среди тамошних видунов! – Альк вскочил.
– Лучшим не значит хорошим. – Дед тоже поднялся, спокойно и непреклонно глядя внуку в лицо. – В любом случае теперь это не имеет значения. Ты ведешь себя как беспокойник, который уже месяц как умер, но не желает с этим смириться, продолжая тревожить живых людей. Ты ведь и сам чувствуешь это, правда? – понизил голос отшельник. – Может, человеком чуть слабее, реже, но оно никуда не исчезает. Ты изменяешься. От тебя уже веет безумием, а дальше станет еще хуже. Возвращайся в Пристань, Альк. Это лучшее, что ты можешь сделать для себя и других.
132 
