очень нудно 
99 
– Партию? – Микита покривился – то ли от боли, то ли попытался улыбнуться. – О чем базар, какая партия? Сто грамм порошка – и ни крупинки больше.
– Значит, ты не отрицаешь, что выступал в этой сделке как посредник?
– Ну.
– И что дальше? Нашел покупателя?
– А я и не искал. Мне с такой мелочевкой связываться не было смысла.
– Мелочевкой? – Вениамин хищно прищурился. – Значит, ты хотел кинуть парня?
– Был такой грех, признаю. Я у Саврасыча его карточный долг выкупил, чтобы привязать к себе покрепче.
– И все это из-за каких-то ста граммов? Темнишь, Микита.
Москаленко выплюнул сгустки крови и промолчал.
– Ладно, замнем для ясности. Ты мне другое растолкуй. Фраерок утверждает, что этот героин он выиграл в карты у залетного.
– Может быть.
– Мало того, он долдонит, что ты можешь это подтвердить.
Микита нахмурился и впился долгим взглядом в лицо Саюшкина. Он будто пытался мысленно передать вору нечто очень важное, какую-то ценную информацию, за которую и жизнь не грех положить.
Но постепенно черты его лица разгладились, и нескрываемое презрение зазмеилось на разбитых в кровь губах. Москаленко явно считал Саюшкина ничтожеством, из-за которого не стоит ломать копья.
– Брешет, сучий потрох, – сказал содержатель "малины".
– То есть?..
– Он если с кем и играет, так только с Дунькой Кулаковой.
Марлик с пониманием хихикнул.
– Значит, там тебя не было, когда он якобы посадил на крюк какого-то залетного чуркана?
– Говорю тебе, говнюк пургу гонит. То и сивой кобыле ясно.
– Тэ-экс… – Вениамин обернулся к Саюшкину, который так и стоял, словно столб, шокированный нежданной встречей с Микитой, которого он считал покойником. – Ну-ка, братан, вякни что-нибудь. Что же ты меня в лапти обуваешь, елдак моржовый? Ровню себе нашел, или как?
Леха мотнул головой, чтобы привести заледеневшие мысли в рабочее состояние. Он не знал, как себя вести, но все же храбро сказал:
– Этому гребаному хохлу соврать, что испортить воздух в присутственном месте. Вы ведь сами слышали, что он хотел меня объегорить.
– Возможно… – Смуглый на миг задумался. – Тем не менее, есть одно "но". – Он пристально посмотрел на Москаленко; обессилевший от снедающей его ненависти к своему мучителю, содержатель "малины" уронил голову на грудь и перестал реагировать на окружающих. – Из-за столь ничтожной суммы, которую можно было выручить, продав героин, Микита не стал бы загонять тебя, парнишка, в частый бредень. Уж кто-кто, но Чмо последний кусок хлеба без соли не доедает. А это значит, что он учуял приличный навар. Сто грамм наркоты – ничтожно малая часть большой партии зелья, стоящей немалых бабок, партии, которую ты где-то хранишь. Как тебе мой расклад?
– Не знаю, что он там учуял, но на счетчик усадить меня хотел. Это факт.
– Значит, у тебя есть только сто грамм наркоты? – Глаза Вениамина готовы были высверлить в голове Саюшкина дыру.
– Уже ничего нет. Я все распродал. В том числе и Бабуле.
– А это кто?
– Ну, тот, которого ваш парень… как его?.. А, вспомнил – Серый! Он Бабулю в гостиную приводил. Длинный такой, наркоман. – Леха усиленно изображал полную наивность.
– Понятно. А что ты, Микита, на это скажешь?
– Плевать мне на все… и на тебя в том числе, – прошептал Москаленко.
– Ты что, смерти не боишься?
– Я уже и так мертв. Твои… малолетние твари… мне все внутренности отбили… Кх-кх! – Он закашлялся.
Микита угасал на глазах – как догорающая свеча. Нездоровый румянец на щеках, вызванный временным возбуждением и спиртным, постепенно сошел, и на желтой прозрачной коже, туго обтянувшей скулы, появились, будто нарисованные, синие жилки.
– Взбодрите дяденьку, – сказал Вениамин, указав глазами на бутылку с водкой. – А потом продолжайте работать.
Он повернулся к Саюшкину:
– Сейчас увидишь, что будет с тобой, если станешь врать и запираться, как этот скот. – Вениамин ткнул указательным пальцем в сторону Микиты, которого снова напоили спиртным и подняли на дыбу. – Я уверен, что ты лжешь, будто у тебя больше нет героина.
Не спорь со мной, пока я добрый! Лучше посмотри. И сделай выводы. Артистка, давай! – резко щелкнув пальцами, приказал он девочке.
– Может, перед тем, как… – Марлик сделал выразительный жест древних римлян, приговаривающих поверженных гладиаторов к смерти – указал большим пальцем правой руки на пол, – вытрусим из хохла бабки? Думаю, он за последние десять лет не меньше чем миллион "зеленью" наковырял.
99 
