очень нудно 
80 
— Кстати, Эди, о той пощечине, — начал он. Он не умеет ходить вокруг да около — значит, и пробовать не стоит, будем переться напрямик. — Мне понравилось, а тебе?
Снова бросив на нее быстрый взгляд, Лукас заметил, что она улыбается. Устало, подавленно, но улыбается. Хорошо. С этим уже можно жить.
— Ты не представляешь, как мне понравилось, — ответила она. Он улыбнулся в ответ:
— Я так и думал.
— Но, может быть, по другой причине, — уточнила она.
— Какая разница? Главное, что понравилось нам обоим.
Она принужденно рассмеялась:
— Я такого чудака, как ты, еще не встречала!
— И это говорит женщина, — не подумав, парировал Лукас, — которая способна без всякого повода врезать мужику по физиономии, но едва не падает в обморок, когда ее берут за руку?
Эди снова застыла на сиденье.
— Лукас, это не твое дело.
— Может, и так, — возразил он. — Но из-за этого мне чертовски трудно узнать тебя получше.
— А ты не пытайся меня узнать.
Не отрывая глаз от дороги, он процедил:
— Вот тут я с тобой поспорю.
— А что тебя не устраивает?
— Видишь ли, Эди, я очень хочу узнать тебя получше.
Она молчала; уголком глаза Лукас заметил, что она отвернулась и смотрит в ночную тьму.
— Это пройдет, — мягко сказала она наконец.
— Может быть, — согласился он. — Но я не хочу, чтобы это прошло!
— Это пройдет, — повторила она бесстрастным, далеким голосом, словно призрак, ведущий беседу с живым.
Он хотел ответить, хотел продолжить спор, но не успел придумать ответа. Впереди показался дом Эди — уродливое угловатое здание из серого кирпича. Не успел Лукас затормозить у подъезда, как Эди толкнула дверь и бросилась прочь из машины.
— Эди, подожди! — крикнул он ей вслед. Но крик его потонул в хлопанье дверцы.
— Черт! — пробормотал Лукас, распахивая дверь со своей стороны.
Он нагнал ее на втором этаже — она уже поворачивала ключ в замке. Лукас бросился вперед и, не думая, что делает, уперся ладонью в дверь, не давая ее открыть. Эди отшатнулась, хотя Лукас до нее не дотрагивался, она прижалась к двери спиной, и в глазах ее застыл настоящий ужас.
Смертельный ужас.
Губы ее дрожали, грудь тяжело вздымалась, из горла, казалось, готов был вырваться отчаянный безумный крик.
— Не бей меня! — всхлипнула она. — Пожалуйста… не бей…
Сердце Лукаса отчаянно заколотилось. Теперь то, о чем он только подозревал с того памятного вечера в «Дрейке», предстало перед ним во всей беспощадной наготе. Кто-то обидел Эди Малхолланд — жестоко обидел. Думать об этом было нестерпимо, но Лукас знал: этих мыслей не избежать. Однако сейчас он ничего не может сделать — разве что тряхнуть головой, прогоняя алый туман ярости перед глазами, и постараться успокоить Эди.
— Эди, я никогда тебя не обижу! — проговорил он так мягко, как только мог.
Больше всего на свете хотел он сейчас заключить ее в объятия, но знал: этого она не вынесет.
— Никогда, никогда я не подниму на тебя руку! Никогда не причиню тебе боли, Эди!
— Дай мне войти в дом, — прошептала она. — И уходи. Пожалуйста, Лукас, оставь меня.
Как ни нестерпима была для Лукаса мысль уйти и оставить ее в таком состоянии, он понимал, что сейчас Эди слишком напугана и взывать к ее рассудку бесполезно. Он отступил назад и протянул к ней руки ладонями вперед — жест смирения и добрых намерений. Несколько секунд Эди не двигалась с места, следя за ним расширенными от ужаса глазами — глазами жертвы, перед которой изготовился к прыжку хищник. Затем медленно повернулась к нему спиной и повернула ключ в замке.
— Эди, давай поговорим! — взмолился он, когда дверь открылась. — Я не хочу, чтобы наш вечер так закончился!
Она проскользнула в прихожую, но не стала захлопывать за собой дверь, чего так боялся Лукас. Эди остановилась на пороге и повернулась к нему. Дыхание ее немного успокоилось, взгляд прояснился, но на щеках пылали алые пятна, и рука, сжимающая дверную ручку, дрожала. Что-то пугало ее: может быть, не сам Лукас, но какие-то давние воспоминания, искажающие и чернящие его образ.
— Эди! — повторил он, бессильно сжимая кулаки.
Заметив этот жест, она нахмурилась. Сообразив, что Эди неверно истолковала его движение, Лукас немедленно разжал руки, но было поздно.
— Эди, прошу тебя! — сделал он последнюю попытку. — Поговори со мной!
— Уходи, Лукас, — тонким, ломким, словно механическим голосом ответила она. — Оставь меня в покое.
80 
