очень нудно 
42 
Какое-то время унтер сверлил его уже не удивленным — по-охотничьи прищуренным взглядом. Сразу видно, что удивление он решил оставить при себе, вернуться к скрупулезному выполнению устава. Однако в будку он не вернулся и кнопку звонка не нажал — а ведь вот она, знакомая, черная, посреди прикрепленного к стене начищенного бронзового полушария… Вместо этого он сделал шаг влево и, не сводя с поручика бдительных глаз, наступил подошвой казенного сапога на нечто вроде металлической педальки. «Вот оно как, — подумал поручик. — Явно сигнал тревоги подает… Резонно. Просто обязан при виде этакого вот странного визитера».
Кивнув с непроницаемым видом, часовой вернул Савельеву бумагу и показал на калитку:
— Ступайте, ваше благородие, там вас встретят…
Поручик привычно повернул бронзовую ручку — полное впечатление, ту же самую, что и в его время. Шагнул во двор и невольно приостановился.
Увидел полную боевую готовность: шеренга автоматчиков, державших на прицеле ворота, три броневика позади, видимые от ворот ближайшие бронеколпаки чернеют открытыми амбразурами, из которых виднеются дула разного калибра. Его неожиданное появление, уж конечно, ни при чем: даже самый вымуштрованный гарнизон не успел бы развернуть боевые порядки за считанные минуты. Все понятно: уже прошли неполные сутки с тех пор, как метеор стер с лица земли столицу, здесь об этом не могут не знать (и наверняка наблюдали разрушения), а потому в полном соответствии с уставом батальон изготовился к обороне.
Четверо солдат стояли совсем близко к воротам — именно они без всяких китайских церемоний и взяли непрошеного гостя на прицел. Поручик остановился выжидательно. К ним уже спешил офицер в затянутом ремнями кителе, при сабле и двух пистолетных кобурах.
Поручик откровенно оглядывался с жадным любопытством. Здания не особенно и изменились, разве что некоторые выкрашены в другой цвет, гауптвахта перестроена, стала гораздо больше, да еще прибавилось выложенное из кирпича пулеметное гнездо — и пулемет там, и расчет изготовился…
Офицер остановился перед ним: незнакомый статный подполковник с решительным узким лицом. Поручик, разумеется, и не рассчитывал встретить на этом месте Золотодолинского (коему, будь он жив, сейчас должно близиться к восьмидесяти), но все равно ощутил что-то вроде сожаления.
Подполковник бросил руку к козырьку:
— Подполковник Барышев, комендант батальона. С кем имею честь?
Откозыряв по всем правилам, поручик молча протянул ему командировочное предписание. Бегло его пробежав, комендант поднял глаза — во взгляде то же, что и у часового, сочетание бдительности с неприкрытым любопытством.
— И как это прикажете понимать? — спросил комендант спокойно.
— Вы не догадываетесь? — столь ж спокойно ответил поручик. — Будьте так любезны провести меня к командующему батальоном, я могу говорить только с ним…
— Ну что ж, извольте… — после недолгой паузы ответил комендант и показал рукой: — Прошу туда.
В нужном направлении поручик зашагал уверенно, быстро — ничего не изменилось, штаб по-прежнему в том же здании. Четверо автоматчиков шагали по сторонам и сзади, дураку ясно, что это вовсе не почетный караул, а конвой, готовый в любой момент попотчевать свинцом. И не только свинцом: не зря у каждого на поясе еще и кобура, не похожая формой на те, в которых располагается огнестрельное оружие. У нас этого еще нет…
«Интересная и непостижимая все же штука — Время, — в который уж раз за эти два месяца подумал поручик. — Вроде бы они уже должны знать о посланце из былого, коли старше на двадцать пять лет — но в том-то и пикантность, что он впервые тут появляется…»
Повсюду усиленные караулы — на улицах, в вестибюле, на лестничных площадках. Мимолетно он почувствовал нечто вроде сочувствия к нынешнему батальонному командиру: вот уж кому сейчас нелегко, нет ни воинского начальства, ни Особого комитета, командующий остался самым старшим в том, что сохранилось, все решения ему предстоит принимать самостоятельно.
А комендант ничуть не похож на подполковника, который тогда распоряжался… нет, еще только будет распоряжаться эвакуацией и уничтожением. Совершенно разные люди….
Знакомая приемная, почти не изменившая вида. Комендант, шепнув что-то дежурному офицеру, скрылся в кабинете, а поручик остался стоять посредине приемной, окруженный настороженно глядевшими солдатами. Дежурный, ни во что не посвященный, смотрел на него с любопытством, и это было чуточку неприятно отчего-то, хотелось сказать: да я еще четверть века назад был тут полноправным офицером-путешественником, когда вы еще под стол пешком ходили… Но, конечно, ни слова не проронил.
42 
