очень нудно 
47 
Генерал встрепенулся, коснулся плеча водителя:
— Влево на перекрестке. Прямо до следующего, а там направо…
Броневик повернул, по-утиному переваливаясь, медленно ехал по безлюдной улочке, кренясь и подпрыгивая на кучах досок, грудах кирпича и прочем мусоре. В душе поручика росли тревога и беспокойство. Он в который уж раз думал, что эта поездка как раз и может оказаться той, откуда начальство в батальон уже не вернулось… а поскольку для него самого его собственное будущее так и остается тайной за семью печатями, следует допускать, исполнившись пессимизма, что и он сам может за здорово живешь отсюда не вернуться… «Мы все поторопились, — подумал он, борясь с накатывающей черной тоской. — Поторопились. Следовало все же наблюдать долго и тщательно, чтобы совершенно точно установить, что произошло с людьми, которые сейчас сидели рядом с ним живые и здоровые. Следовало…»
— Стоп, — скомандовал генерал, и поручик поднял голову.
Эта улочка ничем не отличалась от остальных — одни домишки разрушены полностью, другие лишились только крыш. Двигатель броневика замолчал, вокруг стояла тишина. Хлопья сажи безостановочно кружили в воздухе, пятная мундиры.
Савельев смотрел туда же, что и остальные: обычный для петербургской окраины домик: в три окошка по фасаду, первый этаж из старого потемневшего кирпича, второй дощатый, крышу снесло почти целиком, только справа нелепо торчат покосившиеся стропила, да дымовая труба уцелела. Стекла, конечно, повылетали все. По здешним убогим меркам не домик, а прямо-таки палаццо…
Ах, вот оно что… Окна второго этажа снабжены черными занавесями, плотными на вид, тщательно задернутыми — а вот через выбитые окна первого этажа видны комнатки со скудной меблировкой. Главное, понятно, на втором этаже и расположено…
Короткая команда генерала — и солдаты ловко принялись прыгать на землю через правый борт. У одного из них автомат висел за спиной, а в руках он держал короткую черную трубу с непонятными приспособлениями, не похожую на знакомое поручику оружие батальона.
Сам он, непривычный к таким вот экипажам, спустился наземь гораздо медленнее и неуклюжее остальных, цепляясь за железный борт, нашаривая ногой колесо. Свидетелей его конфуза, слава Богу, не оказалось: генерал с полковником, равно как и все выпрыгнувшие солдаты, стояли шеренгой напротив крылечка, а пулеметчик, единственный оставшийся в броневике, на поручика не смотрел вовсе. Поручик повернулся к остальным — собственно, только начал поворачиваться…
Чувства у него оказались обострены до предела, и он моментально отметил краем глаза некую неправильность позади, резко повернулся к броневику. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как распространившееся из-под него едва заметное желтое свечение на краткий миг сомкнулось, накрыв броневик полушарием слабенького цвета, и тут же растаяло.
Пулеметчик, плечистый унтер с незнакомым, злым и напряженным лицом, вдруг превратившимся в застывшую маску, проворно, без малейшего скрипа, разворачивал пулемет так, что его вороненый ствол был обращен на недлинную шеренгу людей в мундирах.
Не рассуждая и не раздумывая, поручик рванул ремешок кобуры, большим пальцем откинул вверх клапан, выхватил «беретту». Он делал это со всей возможной быстротой, но все равно казалось, что его движения невероятно замедленные, словно под водой или в кошмарном сне…
Выстрелы загремели, сливаясь в очередь, он нажимал на спусковой крючок, не в силах остановиться, хотя пулеметчик уже оседал, заваливался, навалился на казенник, и ствол пулемета задрался вверх, короткая очередь хлестнула по второму этажу и тут же оборвалась. Тогда только поручик опустил пистолет и, лишь сделав над собой немаленькое усилие, убрал палец со спуска.
Все, невольно пригибаясь, развернулись его сторону. Большинство стволов уставилось на броневик, но парочка развернулась в его сторону. Заметивший это генерал скомандовал:
— Отставить! Что там, поручик?
— Сияние ударило из-под брюха… — еле выговорил Савельев, так и стоя с пистолетом в опущенной руке. — Окутало машину, и унтер…
Генерал оглянулся на прошитую дюжиной пуль дощатую стену второго этажа, с застывшим лицом покрутил головой, распорядился:
— Кмышев, проверь!
Ближайший к нему солдат, на ходу перебрасывая автомат за спину, метнулся к броневику, с большой сноровкой подпрыгнул, вмиг опершись подошвой сапога на колесо, обеими руками ухватившись за борт. Заглянул внутрь, покачал головой:
47 
