110 
— Я так и понял. Дженни…
Неожиданно во входную дверь громко постучали.
— Господи, — сказал Эш, поворачиваясь, — неужели нашествие?
— Не забывай, слуг в доме нет. — Дженива передала ему ребенка. — Подержи, а я открою.
Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как ее опередил лорд Родгар:
— Позвольте мне.
Он распахнул дверь — за ней стоял человек в тяжелом плаще с капюшоном. Он тут же отступил в сторону, и они увидели маленькую женщину в синей, отороченной мехом накидке.
— Бабушка, — произнес явно растерявшийся Родгар. — Какой приятный сюрприз!
— Прочь с дороги! — Старая маркиза шагнула вперед. — Где мой внук? — Она застыла на месте. — О Боже, Эшарт, в какую историю ты опять вляпался?
Дженива бросилась к Эшу и выхватила из его рук ребенка.
— Это не его, это мой!
Она сразу поняла, что сказала не то, но не захотела усугублять ситуацию. У нее создалось впечатление, что если бы вдовствующая маркиза Эшарт была вооружена пушкой, она бы выстрелила.
Почтенная леди, однако, ничем не походила на бога Локи — это была маленькая, кругленькая старушка с мягкими седыми локонами, выбивавшимися из-под кружевного чепчика, поверх которого красовалась элегантная треуголка мужского фасона. Ярко-голубые ленты чепца были завязаны под двойным подбородком.
Глаза маркизы, когда она уставилась на Эша, грозно сверкали.
— Что ты здесь делаешь? Ты сведешь меня в могилу!
Из комнат начали выходить люди, чтобы посмотреть, что здесь происходит, и Джениве вдруг захотелось заткнуть рот этой несносной старухе.
Однако Эш, казалось, чувствовал себя достаточно уверенно.
— Праздную, бабушка. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Веселого Рождества.
Она оттолкнула его:
— Хватит болтать. Мы уходим.
— Мы — это по-королевски означает я?
Маркиза посмотрела на него, и Дженива удивилась тому, что из ее рта не вырвалось пламя.
— Почему бы не остаться? — вкрадчиво спросил Эш. — Нам есть о чем поговорить.
Неужели он намерен переубедить ее здесь, перед всеми собравшимися в доме Маллоренами? Дженива с трудом подавила желание вмешаться.
Разумеется, леди Эшарт не желала ничего слушать.
— Я не осталась бы в этом доме, даже будь он единственным во всей Англии!
— О Боже, прекратите наконец ваши глупости! — раздался за спиной Дженивы сердитый голос, и, повернувшись, она увидела леди Каллиопу — ее, осторожно спускаясь по лестнице, несли в кресле слуги. Голову почтенной женщины, как всегда, венчал чудовищный рыжий парик. Это было величественное зрелище.
— Ты приехала сюда, София, со своими слугами как раз вовремя, чтобы они успели повеселиться на пирушке внизу, чего эти люди, конечно, заслужили, если ты тащила их через три графства, да к тому же в Рождество.
— Это правда, — сказала Талия, появляясь с веером карт в руке. — Стыдно убегать! Ругаться тоже стыдно, ибо, как говорит Дженива, если вообще кто-то и был виноват, так они все уже умерли.
— Зато ты, моя дорогая, всегда была дурой, дурой и осталась. И кто такая эта особа, к чьим советам я должна прислушаться?
— Моя будущая жена. — Эш взял руку Дженивы, показывая обручальное кольцо.
Если бы ее не связывал ребенок, Дженива ударила бы его так, что он свалился бы с ног.
— Что? — воскликнула маркиза, и Дженива поняла, почему самые разные люди отступали перед ней. — Где-то здесь должна находиться девица Миддлтон. — Маркиза окинула взглядом холл. — И где же она?
— Я здесь! — Дамарис Миддлтон быстро выступила вперед и присела перед старой леди. — И я так рада, что вы приехали, леди Эшарт! Я уж не знала что и делать. — Она повернулась к Эшу и Джениве, и ее глаза торжествующе сверкнули. — Как вам известно, миледи, маркиз Эшарт уже помолвлен со мной.
Глава 44
В наступившей тишине вдруг стали слышны доносившиеся из Гобеленовой комнаты голоса и смех детей. И тут же Дженива отчетливо поняла, что этого не могло быть.
— Вы, должно быть, заблуждаетесь, мисс Миддлтон!
— Конечно, она ошибается, — усмехнулся Эш. Дамарис Миддлтон засмеялась, щеки ее пылали.
— Как я могу ошибаться… — она обернулась к маркизе, — если это правда!
Все присутствующие в холле затаили дыхание.
— Да, это именно так. — Маркиза важно кивнула.
Казалось, Эш окаменел. Ему вовсе не улыбалась перспектива доказывать, что его бабушка — бессовестная лгунья.
110 
