65 
Тваребожец окончательно потерял интерес к разговору и, скрестив руки на груди, откинулся на стену за лавкой, углубившись в свои невеселые мысли. Кошак бродил между столами, изображая большую голодную кису с огромными умоляющими глазами. Голодной подавали жалостливые, большой – все остальные.
– Хорошо, мы подумаем, – наконец сказал ЭрТар и начал вылезать из-за стола. Рукобития, скрепляющего уговор, от него никто и не ожидал – как-никак дельце не шибко честное.
– Вот, теперь у нас есть и постель и стрелки, – гордо объявил горец, когда компания вышла за порог. – Жаль, бусин вперед не отсыпали… Кому спасибо сказать надо, э?
– Ага, а еще у нас есть морун, – ядовито поддакнул Джай.
– Хэй, тебя же никто не заставляет за ним бегать! Вэчэр скваш выпил – глупый стал, утром голова ясный, зачэм с йер ссориться, э?! А стрэлка на хороший память взял, чтобы обида ни на кого нэ был!
– Хорош кривляться, – устало отмахнулся обережник. – Ты понял, где тот сарай?
– В конце улицы направо, за воротами с намалеванными петушками. Э, шмар меня разыщи, забыл! – ЭрТар резко остановился, с досадой хлопнул себя по лбу и кинулся обратно. Ждать он не просил, и обережник со жрецом медленно поплелись в указанном направлении.
– Ну мы ведь и не думали, что в первом же селении повезет, – неловко попытался утешить седого Джай.
Тваребожец не ответил.
– Ты хоть поспать нам дашь?
– Спите, – огрызнулся жрец, – приставать не буду.
– Да иди ты! – обиделся обережник. – Нас только разбуди, когда пойдешь, понял?
Ждать ответа, тем более положительного, было бесполезно.
…Когда горец догнал спутников, лицо у него было счастливое донельзя, а из едальни доносился шум драки.
***
– Не-а, г-г-господин Приближенный. – Управник Горшечной Полянки часто кланялся, заикался и нещадно потел. Теща и жена столбами застыли в углах тесной комнатки, двое сопляков крысятами зыркали на Архайна с печки. – Никого у нас за последний семерик не рождалось… Прошлый-то год не шибко урожайный выдался, мало кто сумел на дитенковую ирну отжалеть… вот Куметы разве что, но у них пацан, еще в конце весны… а так никого.
Йер уже готов был плюнуть на управника (прямо на лысоватое темечко) и выйти из вонючей избы, однако заметил красноречивый взгляд его тещи: ну, признавайся же, дурак!
– Точно никого?
– Ну… – Мужик не сводил глаз с плети, которой Архайн легонько похлопывал себя по бедру. – Этта… говорят тут люди…
Йер сцепил зубы. Таких идиотов даже бить бесполезно – вообще дар речи отшибет. Придется ждать, пока сам промекается.
– Того… дурочка у нас за запрудой живет. Ну полная дурочка… бывает, напротив дерева встанет и битый час ему чего-то талдычит, а с людьми двух слов связать не может. Дурочка, короче.
– Сестра твоя, что ли?
– Э? – не понял управник. Теща злорадно поджала губы. – Да не… так… свояченица. Дальняя. Так вот! Она тоже с весны брюхатая ходит. Не то уговорила кого, не то снасильничали ее, а эта дура на радостях сразу к йеру побежала…
– И? – Архайн заинтригованно подался вперед. Мужик, наконец, разговорился, аж глаза заблестели – сплетничать всегда приятно, даже перед жутковатым Приближенным.
– В селище-то она редко показывается, больше по лесу шастает, но бабы говорят, – мужик опасливо покосился на тещу, – будто видели ее на днях – уже без пуза. Вот я и думаю…
– Где эта запруда? – резко перебил йер, вставая. Управник и его домочадцы с благоговейным ужасом глазели, как плеть оживает и сама собой обвивается вокруг руки высокого гостя.
– Проводи! – Мужик суетливо махнул рукой старшему ребенку, оказавшемуся девочкой. Она задом сползла с печи и, вжав голову в плечи, засеменила рядом с йером. Оставшийся малыш испуганно захныкал, на него тут же зашикали в три голоса.
Ожидавшие за порогом обережники поспешно расступились. Сметливый Хруск молча махнул подчиненным рукой, приказывая перестроиться в боевой порядок и следовать за Приближенным.
Похоже, сегодня удача была на их стороне.
Глава 12
…Оскудеет земля и умолкнут птицы, уйдет свое и придет чужое, станет мертвое живым, а живое мертвым, и прервется род всяческий.
Фрагмент винтийского пророчества, 112 года от В. Д. Осмеяно и осуждено храмами. Автор неизвестен .
Если горец выпил за ужином только выспоренное вино, а жрец ограничился двумя кружками скваша, то Джай, стыдно признаться, на халяву выдул целый кувшин. Бегло осмотрев сарай (к нему прилагалась злая собака, на лай которой из дома вышла заспанная женщина с фонарем, вручила его гостям и удалилась обратно, ничего не сказав, не спросив и, похоже, вообще не проснувшись), обережник нетерпеливо выскочил во двор, завернул за угол и занялся тем, за что сам в Орите штрафовал на пять бусин.
65 
