Лёгкий, ненавязчивый романчик 
59 
Розамунда не могла сказать ему правду и вообще сомневалась, что он ее поймет. В традициях высокого романтизма он ждал от нее безрассудства. Ждал, что она все бросит ради любви.
Любовь…
Да, она любила его и не собиралась больше отрицать свои чувства.
А за окном уже серебрился рассвет, возвещая о близком расставании.
Розамунда приподнялась на локте и принялась разглядывать его в слабом, туманном свете.
За эти несколько дней с ними что-то случилось. Они стали близкими людьми, почти сроднились. Пожалуй, такие отношения можно сравнить с их дружбой с Дианой — ее не разорвут ни разлуки, ни жизненные перемены, ни даже ссоры.
Правда, Диану она знала с колыбели, а с Брендом только что познакомилась. И все-таки вдвоем им было хорошо. Они могли часами болтать и смеяться, изливать друг другу душу. Откуда же такое глубокое взаимопонимание, такая общность интересов, такое безграничное доверие и ощущение надежности?
Розамунда сглотнула горькие слезы и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нет, она не станет отрицать, что между ней и лордом Брендом Маллореном зародилось чистое и высокое чувство, пусть оно и было следствием чистой случайности.
И не могло ни к чему привести. Из семени, брошенного на камень, колос не вырастет.
В обычных обстоятельствах они бы никогда не встретились — сын маркиза и дочь фермера. Зажатые в панцирь условностей, они не пробились бы друг к другу. Теперь же она сама должна надеть панцири на них обоих, для верности скрепив их предательством.
Если бы он пообещал не искать ее, она, наверное, не стала бы поить его снотворным, несмотря на совет Дианы. Она верила его слову, однако за целую ночь так и не добилась нужного обещания. Значит, он попытается ее найти.
Поэтому надо заранее принять меры.
Розамунда закрыла глаза и всего на секунду представила себе другой финал. Она ляжет ближе, поцелует его, как целовала на протяжении этой чудесной ночи, вдохнет его неповторимый запах, с удовольствием пробежится руками по его телу и скажет, что останется с ним навсегда.
Что она согласна бросить все и пойти за ним. Что готова стать падшей женщиной и выдержать презрение общества, ибо в его объятиях ей ничего не страшно.
И самое ужасное, что так оно и было. Она и впрямь готова бросить все, прекрасно понимая, что подобное безумство не приведет ни к чему хорошему. Но даже страх будущего страдания не остановил бы ее в погоне за сиюминутным счастьем, будь оно единственной расплатой.
Однако сей безрассудный поступок грозил погубить не только ее одну.
Розамунда могла ради любви пожертвовать домом, образом жизни и репутацией. Но она никогда не пренебрегла бы своим долгом перед Дигби и Венскоутом.
У нее было тяжело на душе. Если она скажет ему всю правду, поймет ли он ее, пойдет ли вместе с ней на такую жертву?
Ей очень хотелось открыться, ибо она безгранично ему доверяла. И тем не менее, возможно, тут они расходятся во взглядах. А что, если для него важнее заявить свои права на ребенка, чем спасти маленькое поместье в Йоркшире? Ночью он не раз намекал на то, что не боится скандала.
Нет, она не вправе рисковать.
Намокшая от слез маска липла к лицу. Розамунда выскользнула из его объятий. Он что-то полусонно пробормотал, но не проснулся. Накрыв его одеялом, она надела сорочку и тихо шмыгнула за дверь. У нее в спальне лежало дорожное платье коричневого цвета, которое она могла надевать без посторонней помощи, ибо во время нынешнего рискованного предприятия Милли надлежало оставаться в Аррадейле. Одевшись, девушка прокралась в кухню, отчаянно надеясь, что все слуги еще спят.
В кухне стояла тишина, очаг не горел. Стараясь не шуметь, Розамунда взяла холодное мясо, хлеб и смородиновый ликер, который вчера вечером приготовила Джесси по ее просьбе, добавив в него бренди и побольше пряностей.
Вылив пузырек со снотворным в графин, она все перемешала и попробовала на вкус. Ликер был крепким и терпким, а пряности отбивали запах каких-либо примесей.
И все же ей совсем не хотелось поить его этой дрянью.
Тем не менее, отбросив сомнения, Розамунда поднялась наверх. Бренд уже проснулся и лежал на животе, опершись подбородком на руки и глядя на нее сквозь растрепанные волосы.
— А вы ранняя пташка!
— Скоро рассветет, — заметила она, пытаясь скрыть свою тоску. — Вам пора собираться.
— Какой дурак сказал, что перед самым рассветом бывает самое темное время суток?
59 
