148 
– О чем ты? – Она как бы резко притормозила и теперь таращилась на меня с видом не добежавшего до финиша стайера, которому встретился на дороге разъяренный бык.
– О жизни, милочка. О ней, проклятой. Слушайте, о волки… – Я сел на своего любимого, но неоседланного конька. – В некотором царстве-государстве, в сплошной тьмутаракани, жила-была Нью-Золушка. В отличие от сказочной, честь свою смолоду она не берегла по причине повышенной сексапильности – есть такая приятная болезнь – а потому в совсем юном возрасте попала в плохую компанию. Откуда ее вытащил добрый дядюшкаволшебник (или, если хотите, маг), чтобы приспособить под свои нужды. Он даже расписочку с нее взял, чтобы Нью-Золушка нечаянно не проболталась об их отношениях.
Так жили они поживали в полном согласии, пока в государстве не подрос принц, с которым добрый волшебник хотел делать шахер-махер. Сиречь, заниматься темными делишками…
– Господи, что за чушь!? – вскричала Белоблоцкая, театрально заламывая руки. – Уходи со своими сказочками, негодяй!
– Мадам, пусть я повторюсь и скажу словами классика советской литературы, но вы точно произошли от коровы. Потому как туго соображаете. Итак, я продолжаю. Этот волшебник-маг – очень хитрый стервец, доложу я вам! – не будь дураком, придумал шикарный план. Он взял и выдал замуж за богатого принца Нью-Золушку, которая совсем истомилась в чужих постелях зарабатывать себе на пропитание жалкие гроши. Чтобы она присматривала за компаньоном дядюшки-волшебника с совсем близкого расстояния.
Каково, а? Сукин сын, этот волшебник. Не верит, понимаете ли, в настоящую любовь.
Контракт – и все дела.
– Бред! – независимо фыркнула белокурая нимфа.
– Ясное дело, бред. Сказка. Вымысел, не более того… – Теперь я скалился во весь рот. – Каюсь, я немного переборщил. Принц, то бишь Додик Белоблоцкий, и впрямь полюбил Нью-Золушку (причем без всяких контрактов), которая до замужества была девушкой по вызову и в милицейской картотеке проходила под шикарным псевдонимом Зойка Синица.
А вот она… Она готова была задушить его в первую же брачную ночь собственным пеньюаром. Но расписка, проклятая расписка, которую она дала волшебнику, сиречь гэбисту Гордееву… Эта бумаженция связывала ее по рукам и ногам. И когда в один прекрасный момент Гордеев пришел к вам, милочка, с неким коварным и безнравственным предложением насчет вашего муженька, который начал по крупному обманывать своего компаньона на ниве шахер-махерского бизнеса, вы от радости запрыгали выше головы. Потому как решили, что ваша голубая мечта наконец примет зримые очертания и вы получите право самолично управлять фирмой покойного мужа. Но не тут-то было…
Похоже, моя "сказка" в конце концов дошла до сознания обеих дам. Теперь они сидели тихо, как мыши в подполе, и глазели на меня словно на ожившего Ганса Христиана Андерсена.
– Миляга Гордеев, этот гребаный волшебник, на поверку оказавшийся настоящей злюкой, тоже возжаждал кресла почившего принца-бизнесмена, уготовив Зойке Синице своим планом место в государственной иерархии чуть выше того самого толчка, к которому даже царствующие особы ходят пешком. Ясное дело, она сильно возмутилась такому повороту дел. (Я бы сделал то же самое). Но опять-таки расписка… Пришлось бедной девушке сделать вид будто она по-прежнему верна волшебнику из "конторы" и готова сделать для него все, что угодно. А был у мага один недруг, странствующий рыцарь, которого он хотел сплавить куда подальше и желательно вперед ногами. Вот его-то миляга Гордеев и решил сделать козлом отпущения, представив дело так, что принца Додика в припадке любовного безумия извел именно этот паладин. Которого звали сэр Гена Чернов. Дело в том, что хитроумный волшебник-гэбист не хотел наглой смерти странствующего рыцаря – это когда какой-нибудь подкупленный голодранец шмальнет по бедному малому из-за угла, например, из фузеи или мушкета. Отнюдь. А то понаедут служивые людишки, кореша Гены Чернова, начнут выяснять что да почему и с какой стати загубили их друга, героя многолетней чеченской войны, найдут кончик ниточки, которая потянется в "контору"… Одним словом – маята. Этот, как оказалось очень скверный, дядя-волшебник мечтал замочить паладина чин по чину – со свидетелями, потерпевшей и уснувшим навеки объектом злодейских поползновений удалого рыцаря, то есть несчастным и глупым принцем. Чтобы паладин не мешал волшебнику делать шахермахер и примерять корону. В один прекрасный вечер, согласно разработанному плану, Нью-Золушка пошла в трактир и своими неотразимыми чарами затащила меднолобого глупца, по рыцарскому обычаю витающего в высоких сферах, в свою постель. (Что, между прочим, паладину очень даже понравилось)…
148 
