очень нудно 
54 
Ага! Наконец-то подали голос душманские стволы. Сие должно у нас означать вот что: Гриня занял заранее обговоренную позицию и дал себя обнаружить; в общем, все как условились. Теперь будем поторапливаться. Поторапливаться, а не спешить. Разница очевидная и преогромнейшая. Как говорится, поспешишь – врагу удружишь. Равно как удружишь ему, попусту разбазаривая время.
Следуя этому золотому правилу, Алексей скрупулезно прокачивал каждую следующую перебежку и не затягивал с ее претворением в жизнь.
Сейчас справа показалось большое темное пятно – чаша фонтана, в которой, кстати говоря, после сегодняшнего веселья песочку прибавится. Слева тянулась полоса, похожая на стенку. Только никакая это не стенка, это кусты. Двигаясь вдоль них, он выйдет аккурат к улице, перебежит под прямым углом и окажется точно у будочки с уцелевшей табличкой «Касса». Очень хорошо. Вперед.
А у них там в луна-парке разгоралась нешуточная перестрелка. Ну, с Гриней ясно, он щедро расходует патроны, надеясь на своевременную подмогу. Духи же, скорее всего, разошлись, почувствовав, что вот-вот – и им удастся дожать упорного врага.
Гранаты: вот главная опасность для Таксиста. Он засел на карусели, там есть за чем укрыться, есть куда перебежать. Если Таксист после каждой стрелковой серии будет менять позицию с учетом того, что могут швырнуть гранату – глядишь, все и обойдется. Алексей же еще надеялся на следующее обстоятельство: духам, конечно, страшно как охота взять противника живым, пусть и раненым-перераненым, им его все равно не лечить. Им лишь нужно скоренько выпотрошить его на сведенья – кто послал, как вышли, сколько человек в группе и где остальные. Поэтому станут до последнего тянуть с таким радикальным средством как гранаты.
Опа! Перебежав улицу, Алексей упал и прижался плечом к будке «Касса». Глаза слезились, чуть ли не как после «Черемухи». Песок попал и в рот, уже скрипел на зубах.
Карташ вслушался в перестрелку. Так. Один духовский автомат плюется свинцом справа, второй стрекочет слева, где-то у качелей, у тех, что в форме лодочек-дирижаблей. Правый дух постоянно перемещается, левый пока остается на месте. Ну ясно, обходят с двух сторон, чтобы не дать улизнуть. К левому!
Пригнувшись, Карташ заскользил в ту сторону. И со всего маху налетел на невысокую оградку, за которой в годы оны торчали родители и волновались за своих чадушек, резвящихся на качелях. Ограда, от старости накренившаяся, больно въехала остриями прутьев Алексею по самому чувствительному для мужика месту. Твою мать! Поди разгляди прутья в таком ералаше песка и пыли. Он не без труда удержал в себе рвущийся наружу вопль и присел, закусив губу.
Скупая автоматная очередь протрещала совсем близко. А-а, вот он, голубь сизокрылый! Залег под нижней люлькой-«дирижаблем».
Алексей бесшумно переместился левее, перешагнул ограду там, где она почти лежала, продвинулся вперед на несколько шагов и опустился на землю, укрывшись за шиной, которую раньше, по всему видать, использовали в качестве клумбы.
Карташ мог снять противника в любой момент. Одна беда – ствол без глушителя. И стрельбой выдаст он себя второму духу с головой. А вот ежели экспроприированным в «мерседесе» ножичком...
Соблазн был велик. И Алексей не устоял.
Автомат он оставил у шины, опасаясь, что тот может предательски брякнуть, выдернул клинок из ножен. И пополз по-пластунски, сунув нож в зубы. Никакой дешевой киношной рисовки, господа! Будешь доставать нож за спиной часового – можешь запросто выдать себя лишним звуком, оставишь нож в руке – случайно скребанешь им по песку или камню, и выйдет опять все тот же лишний звук.
Он полз и без конца прокручивал, как пленку с полюбившейся песней, одно из полевых занятий, на которые их гоняли в училище. Тогда особо вумные курсанты спрашивали у сержанта-десантника, проводившего, как сейчас бы выразились, мастер-класс по рукопашной: зачем, мол, вэвэшникам навыки ножевого боя, приемы снятия часовых и прочие фронтовые премудрости? На что сержант-хохол отвечал: «Краина скаже – зараз зминышь дротву на окопы. Ось и зрозумий науку, щоб не помэрты». А вишь ты, пригодилось учение.
Два метра. Метр. Он видел перед собой жилетку, из которой торчат белые рукава, чалму с замотанным вокруг лица хлястиком, подсумок на поясе. Остается полшага. Остается подняться на ноги, метнуться, завести левую руку под подбородок и резко, надавливая как можно сильнее, чиркнуть остро отточенным лезвием по оголенной шее слева направо.
54 
