очень нудно 
36 
Скотч-терьер, наблюдая за его упражнениями, негромко хрюкнул, придвинулся к самым ногам Павла Николаевича и ткнул его мордой под колено. Это почему-то придало Павлуше смелости. Оставалась мелочь — из пачки двадцаток, лежавших слева в дальнем углу ящика, извлечь снизу штук пять-шесть. Осторожно, ничего не передвинув и не оставляя следов. Потому что даже нотариусу заплатить на сегодняшний день нечем. Потом все будет компенсировано.
Его пальцы словно обрели самостоятельное зрение. Не сводя глаз со Степана, Павел Николаевич жестом гинеколога ввел два пальца под самый низ пачечки — и почувствовал, что там находится еще и небольшой твердый прямоугольник пластика. Любопытствуя, он потянул прямоугольник к себе — и через секунду в его ладони тускло замерцала голубая кредитная карточка с неизвестной ему маркировкой.
Павел Николаевич перевел дыхание. Вот это неожиданность… Теща-то!
Сколько же там может быть на счету? Проверить можно только в серьезном банке, вроде «Евроальянса», где, как он знал, имеется банкомат и ведутся все формы расчетов по кредитным карточкам. Но чтобы проверить, необходимо прихватить вместе с остальным и кредитку. Чем это чревато?
Да ничем, вдруг решил он, слегка отпихивая обнаглевшего уже вконец скотч-терьера, исследующего обшлага его брюк. К вечеру он вернет на место все взятое, и только деньги — днем позже. Один паспорт или паспорт и карточка — не будет иметь значения, если Гильотина вдруг обнаружит пропажу. Но этого не произойдет, он был уверен, как был уверен и в том, что в их почти безнадежной ситуации обозначился просвет. Теща чем-то возбуждена, а значит, невнимательна, ей сейчас не до содержимого стола.
Паспорт, сунув карточку за отворот коричневой кожаной обложки, он опустил в брючный карман, за ним последовали сто двадцать долларов, также извлеченных из ящика. С помощью все той же стамески он восстановил первоначальное положение стола, осмотрелся и приготовился отступить.
Но едва он сделал шаг к выходу, бормоча под нос:
«Тихо, тихо, спокойно, Степаша…» — как пес оставил в покое его брюки, пересек комнату и распластался поперек двери, заблокировав выход. Теперь открыть ее можно было, только отодвинув Степана в сторону, что было далеко не безопасно.
— Стивен! — сухо произнес Павел Николаевич, борясь с желанием прямо сейчас шарахнуть молотком по этой тупой бородатой башке, ухмыляющейся в пол. — Приличные собаки так себя не ведут. Мне нужно выйти. Иди на место! Где у тебя место?
Пес слегка приподнял голову, но не пошевелился, всем видом демонстрируя, что не намерен покидать свой пост ни при каких обстоятельствах.
Павлуша со стоном опустился на тещино спартанское ложе и сжал виски. Что-то надо было предпринимать, и немедленно, но в голову ничего не приходило.
Спас его звонок в дверь. Степан, будто подброшенный пружиной, с громовым лаем ринулся встречать, дав Павлу Николаевичу возможность по-быстрому ретироваться и прикрыть за собой дверь. Неторопливо направившись открывать и по-особому ощущая тяжесть в брючном кармане, он успел успокоиться и собраться для встречи с Сабиной Георгиевной, но за дверью оказался Романов-младший, тут же получивший выволочку за идиотскую манеру после звонка еще и нетерпеливо колотить в филенку.
Распорядившись выгулять пса — бабушка вернется неизвестно когда — и садиться за учебник английского, Павел Николаевич оделся и выбежал из дома. В лифте он извлек из кармана паспорт и с облегчением убедился, что прихватил то, что надо, — общегражданский, а не выездной, который тоже у нее имелся.
Действуя по указаниям Мамонта, теперь он должен был отыскать женщину, хотя бы отдаленно походившую на фотографию Сабины Георгиевны в паспорте, уговорить ее сотрудничать и обучить подписываться такими же, как и у тещи, каракулями. Почерк у Сабины Георгиевны был отвратительный, вместо подписи она обычно просто ставила фамилию — Новак, без всяких росчерков, инициалов и завитушек, что сильно упрощало задачу.
Хуже было со сходством. Где сейчас раздобыть коротко стриженную старушку с прямыми плечами, высокой, почти не тронутой морщинами шеей, твердо сжатым ртом и тонким, с легкой горбинкой носом? Цвет глаз не имел значения, зато это характерное выражение стоической иронии!.. Откуда ему было взяться у всех этих закутанных в платки развалин, толпящихся с кошелками на остановках, блуждающих вдоль прилавков супермаркетов, ничего не покупая, бегущих в поликлиники и из детских садов с упирающимися внуками и правнуками сквозь мартовскую мглу? Их лица выражали только тупую озабоченность, страх и старческую немощь. Поневоле, сравнивая, Павел Николаевич убедился, что его теща — особа весьма незаурядная. Но это-то и портило все дело.
36 
