103 
Присмотревшись, я понял, что с ней происходит – Лизавета находилась под влиянием гипноза. Пустые, бесстрастные глаза, деревянная походка… Бет была как заводная игрушка – в какую сторону ее направишь, туда она и движется.
– Монету! – потребовал принаряженный Дасти.
– Девушку ко мне, – сказал я жестко. – И уберите гипнотическое воздействие.
Тут в наш диалог вмешался урод, убийца Альфреда. Наверное, чтобы доказать свое ретивое и выслужиться перед начальством, он злобно оскалился, подхватился на ровные ноги и бросился ко мне с намерением наказать меня за дерзость. И впрямь, как смеет какой-то никчемный человечишко перечить самому монсеньеру!?
Предостерегающий окрик босса запоздал – урод уже приблизился ко мне вплотную. Похоже, действие моего оберега в этом помещении еще больше усилилось, потому что убийцу Альфреда словно током ударило. Он резко отшатнулся назад, да так, что едва не грохнулся на пол.
В его взгляде, обращенном на меня, вновь появилось то же самое выражение, которое я наблюдал, когда он пытался войти ко мне в квартиру – смесь дикого изумления, страха и боли.
Бросив на своего неразумного подручного уничижающий взгляд, монсеньор сделал несколько пассов, и во взгляде Лизаветы появилась осмысленность. Бет встрепенулась, с недоумением осмотрелась (при этом игнорируя присутствующих; наверное, ей казалось, что она попала в музей восковых фигур). Наконец ее взгляд остановился на мне.
– Ник! – вскричала она с невероятной страстью, и бросилась ко мне с таким напором, что едва не сбила с ног попавшегося ей на пути уродливого висельника, убийцу Альфреда.
Он все еще стоял, как громом оглушенный, бессмысленно хлопая длинными рыжими ресницами и беззвучно шевеля неестественно толстыми губами.
– Ник… – Лизавета упала мне на грудь и зарыдала. – Ты пришел… Я знала, что ты не оставишь меня. Знала! Ник, любимый… Мой рыцарь…
Нет, ну что за народ эти женщины! У моей подружки не было ни единого сомнения в том, что я, словно один из благородных рыцарей короля Артура, прискакал сюда на белом коне, рискуя собственной жизнью, только для того, чтобы наказать супостатов-похитителей и выручить ее из беды.
Возможно, так оно где-то и было. Но только отчасти. Главной своей задачей я считал раз и навсегда покончить с этой кровавой историей. И не потому, что я такой благородный джентльмен.
Просто, как человек логичный, я понимал, что рано или поздно эта компашка доберется и до меня. А всю оставшуюся жизнь оглядываться и дрожать от малейшего шороха – такой участи и врагу не пожелаешь. Даже сверхраритетный рудничный талер не может служить утешением на фоне таких проблем.
– Тихо, тихо… – Я гладил ее по спине, а сам смотрел на монсеньора.
– Монету! – снова проревел он, как тигр.
– Бет, погоди чуток…
Я отстранил зареванную Лизавету, полез во внутренний карман своего летнего пиджака, и достал оттуда коробочку с талером. Признаюсь, в этот момент мне самому хотелось заплакать: своими руками отдать какому-то дяде за здорово живешь такую редкость! Ведь во всем мире существует всего три – ТРИ! – таких талера.
Вся моя сущность восставала против этого поступка, но здравый смысл все-таки взял верх, и я положил коробочку на столик рядом с чеканным серебряным кувшином явно турецкой работы.
– Нет, не так, – сказал Дасти. – Отдайте мне аргентеус в руки.
Ага! Я так и знал, что он это скажет.
– Какие проблемы… – ответил я развязно. – Только давайте договоримся: я отдаю вам талер, и мы с девушкой уходим. И все, я вас не видел, не знаю, и знать не хочу. Только чтобы без зэхэров!
– Что есть зэхэры? – удивленно спросил монсеньор.
– Это значит, что вы не должны чинить нам никаких препятствий. И больше не преследовать.
– Согласен.
– Поклянитесь, – сказал я с дрожью в голосе.
И сразу же сообразил, что сморозил глупость. На чем он будет клясться, на Библии или на каком-нибудь колдовском манускрипте, где рассказывается, как извести род человеческий?
Но Дасти воспринял мои слова совершенно серьезно. Он поднял вверх правую руку – тут я впервые увидел, что у него на пальце массивный перстень темного металла с огромным рубином – и сказал несколько слов, как мне показалось, на латыни.
– А теперь выполните свое предназначение, – сказал он торжественно.
Я все еще колебался: вдруг он обманул меня и сказал, например, что-то типа «Все равно хана тебе, козел»? Монсеньор мигом понял мои сомнения и добавил:
103 
