34 
— Правильно, Сашок!
— Выдержим, переборем все, что предстоит.
— Так куда надо смотреть, Казимир?
— Вперед, товарищ командир! Мы идем в бой за нашу любимую Родину. Нашей силы фашистам не одолеть!
Через день после торжественного вручения пулемета Сергей и Коржан со своим новым оружием решили исход боя с фашистской засадой на Грауздупских хуторах.
Было так. Колтунов и двое новичков — Андрей и Федор Куйбышевский — направлялись на дальний хутор. По дороге они надумали заглянуть к деду Галабке. Но только перебрались через шоссе, как из ближних кустарников их обстреляли. Группа залегла. Фашисты выбросили осветительные ракеты и продолжали обстрел. У Колтунова пуля пробила шапку, Федора ранило в ногу. Все пути отхода были отрезаны. И вдруг с высотки, поднимающейся неподалеку от хутора Галабки, ударил пулемет. Он бил по опушке кустарника, где засели фашисты. Вражеская засада умолкла. Колтунов и Андрей, под прикрытием пулеметного огня, не теряя времени, подползли к лесу. Они вышли сами и вынесли раненого Федора.
В лесу им встретился Капустин. Тот был с группой бойцов, ходивших дублировать движения групп, ушедших на связь. Вместе с Капустиным были Сергей и Коржан. Это они со своим пулеметом пришли на помощь Колтунову и новичкам.
Утром, по указанию Капустина, дед Галабка ходил к коменданту докладывать, что к нему приходили партизаны. По той же дороге гитлеровцы увезли подобранных в кустарнике убитых солдат из тех, что были в засаде.
В начале февраля мы перенесли лагерь в густой еловый лес и вместо шалашей, в которых мы страдали от холода, поселились в только что выстроенных землянках.
«ТЫ ЛЕНИНГРАД ПОМНИШЬ?»
Седьмого февраля 1945 года, в час дня, на третий день перехода на новое место, я, разбросав антенны, присел на спиленное дерево и начал обычную работу. Но едва на свой вызов принял ответ Большой земли, как в лагерь прибежал запыхавшийся Казимир Большой.
— В ружье! В лесу гитлеровцы!
Через несколько минут все были на ногах.
— По местам! На оборону! — подал команду Капустин.
Лагерь опустел. Там остались раненые да повар Михаил, который с автоматом в руках ходил около костра с висящим над огнем котлом.
Ударил пулемет. Это Сережа и Коржан били вдоль просеки. Несколько фашистов, пытавшихся перейти просеку, упали.
Тарас, дважды легко раненый, крикнул:
— За мной! Покажем гадам!
Перебегая от дерева к дереву, его бойцы оттесняли фашистов под огонь Сережи и Кор-жана.
Бой не затихал. Гитлеровцы, во много раз превосходившие своими силами партизан, не наступали. Они залегли, обстреливая нас разрывными пулями из винтовок и автоматными очередями. Партизаны отвечали на огонь. Я слышу неподалеку голос Коржана:
— Нажми, Сережа, по леску. Вот так. — Коржан корректировал стрельбу друга.
— Ура-а! — вдруг раздалось на правом крыле.
Это не выдержало горячее сердце Кости Толстых.
Враги немного отхлынули.
— По березняку, Сережа, — раздается голос Коржана. — Еще… Сережа! Сережа, что же ты?..
Пулемет молчал. Сережа, опустив на него окровавленную голову, был неподвижен. Коржан, оторвав от пулемета пальцы друга, бережно отнес его в сторону и, уложив на снегу, подложил под голову его свою шапку.
Пулемет снова заговорил — это стрелял Коржан.
Ударяясь о ветки, хлопали разрывные пули.
Враги возобновили атаку.
— Хох… хох… — неслось из лесу. Небольшой группе гитлеровцев удалось прорваться в лагерь. Казалось, еще минута — и произойдет что-то страшное.
— Ты Ленинград знаешь? — крикнул Колтунов.
— Помним! — отозвались рядом.
Фашисты, прорвавшись сквозь огонь пулемета Коржана, бежали от просеки прямо на нас. Они совсем близко, рядом.
Я не могу передать чувств, которые охватили меня в эту минуту. То, что переживал я, мне кажется, переживали и Колтунов, и Капустин, и Агеев, и все…
Я стреляю в упор. Ни на секунду не мелькнуло мысли об опасности. Впереди, на снегу, я вижу закутанные в маскировочные халаты неподвижные туши гитлеровцев. Эти больше не воюют, но живые…
— Вперед! За Родину! — слышу голос Капустина.
— Вперед!
— Ура! Товарищи! — подхватил Зубровин.
И случилось неожиданное для врагов. Четыре десятка автоматов и винтовок, два пулемета дружно ударили по врагу. Окрыленные внезапным «ура», мы ринулись вперед. Горстка партизан, лежавших в обороне, теперь, в минуту, когда весь лес дрожал от трескотни и гранатных взрывов, казалась грозной и непобедимой силой, способной смести врага. И… не выдержали «прочесчики»! Дрогнули, побежали, бросая оружие.
34 
