очень нудно 
35 
Местечко, где им на сей раз предстояло к а л ы м и т ь, не походило на новорусский поселок. Точнее говоря, шикарных особняков хватало – но они стояли вперемешку с самыми что ни на есть простецкими деревенскими домиками, принадлежавшими безвозвратно сгинувшей п р о ш л о й жизни. Отчего возникали самые неожиданные, где-то даже забавные сочетания. Судя по наблюдениям, господа новые русские только-только начали внедряться в этот отдаленный, уютный уголок.
Атаман повернулся к Мазуру:
– Шеф, вы анализируете в смысле засады?
– Догадался наконец, – вздохнул Мазур. – Говорю же, в этом плане проанализируй...
– Ну, если в этом плане... В этом плане... Пожалуй, получается идеальный, классический треугольник, в центр коего мы и попадем, если сердце вам не зря вещует. Выпивохи – ремонтники – грузовик. Там, внутри, можно и безоткатку установить, места достаточно. Ну, конечно, с безоткаткой на нас не попрут, но мало ли кто там сидеть может... Вообще-то, выпивохи себя ведут абсолютно достоверно, сколько я за ними ни наблюдаю, а изъяна, и г р ы заметить не могу.
– Я тоже, – сказал Мазур. – Полная жизненная достоверность... которую и мы с тобой, возникни такая необходимость, смогли бы изобразить не хуже, а? И уж совсем просто изображать, что час чинишь движок, если предварительно развинтить там все к чертовой матери, чтобы было что долго и вдумчиво назад привинчивать... Но не в том дело. Эти, с «Москвичом», по двору шляются, как хозяева, полная уверенность, что тут они и живут... А?
– Полное впечатление.
– А теперь посмотри в глубь двора, – сказал Мазур. – Там собачья конура. И собака внутри, вход старательно доской закрыт. Спрашивается, зачем? Доска узенькая попалась, видно, что псина то справа, то слева пытается морду просунуть, на таком расстоянии лая не слышно, но она наверняка лаем исходит... И доску уже погрызла с обеих сторон, присмотрись...
– Черт, а ведь точно...
Менторским тоном Мазур продолжал:
– Поневоле напрашивается вопрос: почему собака так себя ведет, ежели во дворе расположились починять «Москвич» ее хозяева, обитатели дома?
Поколебавшись, Атаман все же возразил:
– Вообще-то, можно подыскать приемлемое объяснение. Скажем, один из двух – и в самом деле не хозяин, а сосед. И собаки этой он опасается – старые счеты, собак не любит, вот она его и облаивает постоянно, а потому хозяин ее от греха подальше в конуре доской задвинул...
– Логично, – сказал Мазур. – Полноправная версия. И все равно... Я тебе ничего не могу объяснить словами, но м о з ж и т меня что-то, словно ревматическое колено перед грозой ноет... Ты в душе, часом, не ухмыляешься?
– Ничего подобного, шеф, – очень серьезно сказал Атаман. – Самому случалось нечто схожее испытывать. Очень уж все оно тут правильно, благостно и незатейливо... А поскольку вы вдвое больше моего лямку тянете, то я на ваше чутье полагаюсь... Что, отменяем операцию?
Глянув на него, Мазур улыбнулся весело, задорно:
– Не совсем. Не отменяем, а вносим в происходящее новый, непредвиденный элемент. Непредвиденный, ясное дело, для вероятного противника... Сбрось Кентавру два-семь-два.
Атаман кивнул, вынул мобильник и занялся клавишами. Отправив сообщение, воззрился на Мазура с таким видом, словно ждал невероятно хитрого фокуса.
– Будет вам и белка, будет и свисток... – сказал Мазур. – Смотри в оба и жди веселухи, каковая не замедлит воспоследовать... К окулярам прилипать не обязательно, если что-то случится, мы и так увидим...
Какое-то время не происходило ровным счетом ничего интересного. Все так же возились под капотом «Москвича» крохотные на таком расстоянии сельчане, все так же болтали на скамеечке мужички с канистрой и выложенной на газету кучей вяленой рыбки, все так же бесхозно и сиротливо стоял грузовик, возле которого не маячило ни единой живой души.
Потом слева появился Кентавр, одетый простецки, так что совершенно не отличался по виду от сельских аборигенов. Он медленно ехал на стареньком велосипеде, держась правой стороны улицы, почти вплотную прижимаясь к забору.
– А вот теперь берись за оптику, – сказал Мазур, сам поднося к глазам бинокль. – Будет шумно и весело...
Атаман торопливо нагнулся к окулярам. Кентавр на пару секунд исчез из виду, потому что грузовик заслонил его от наблюдателей на пригорке, показался вновь, катя все так же неторопливо, – но, свернув за угол и сделавшись невидимым для пивохлебов и тех, кто возился с «Москвичом», нажал на педали и помчался прочь так быстро, словно за ним гнались черти...
35 
