Лёгкий, ненавязчивый романчик 
56 
Вблизи реальность оказалась еще унылее. Жестяная крыша неопределенного, буро-коричневого цвета прохудилась в нескольких местах, от крыльца остались лишь полукруглые каменные ступени, а вместо металлических перил торчали жалкие пеньки, похоже, пребывавшие в таком виде не один год: ну да, былые годы, угар охоты за цветными металлами… Только два окна слева на втором этаже могли похвастаться наличием стекол, с остальными обстояло гораздо плачевнее: в других где стекла в выбиты, где вообще вынуты рамы целиком кем-то хозяйственным. Сквозь проемы видно, что внутри, в комнатах (уродской планировки, явно перегороженных как попало после революции простым деревянными щитами) ничегошеньки и не осталось, хозяева давным-давно выехали.
Над входом, правда, сохранился полукруглый железный козырек того же цвета, что и крыша, поддерживаемый затейливыми решетками из чугуна. Как антиквар, Смолин именно это оценил в кое-какие, достаточно интересные деньги: такие вещи можно в два счета спихнуть тем, кто строит коттеджи. Правда, овчинка выделки не стоит, нет смысла искать способ их легально выломать и везти в Шантарск – прибыль, в общем, мизерная. Будь они в Шантарске, еще стоило бы озаботиться.
Точно так же непоправимо пострадал от времени каменный барельеф над входом – еще угадывалось, что это профильное изображение головы древнегреческого воина в характерном шлеме с высоким гребнем, но состояние опять-таки плачевное. Похоже что воина на протяжении нескольких поколений обстреливали из рогаток шариками от подшипников все местные огольцы…
– Интересуетесь?
Голос был, в принципе, доброжелательный. Смолин повернул голову. На ветхой лавочке справа от входа сидели двое мужичков в трениках и майках, меж ними размещалось с дюжину пустых и неоткупоренных бутылок пива, растерзанная копченая рыба на газетке, а еще…
Смолин мгновенно сделал стойку, как хороший охотничий пес схвативший ноздрями запах дичи. Моментально отлетели вялость и равнодушие, он был собран, цепок, зорок – Антикварий на охотничьей тропе… которая иногда, что греха таить, оборачивается тропой войны.
– Да вот, интересуюсь, – сказал он нейтральным тоном.
– Не из музея будете? Вроде ждал вас покойничек…
Смолин по-прежнему был в костюме, при очках и берете. Самый что ни на есть интеллигентный облик – и не только с точки зрения местных аборигенов.
– Интересно, а как вы угадали? – с ходу начал он импровизацию.
– А чего гадать? Видок у вас ненашенский, насквозь столичный, – охотно вступил в разговор тот, что заговорил с ним первым. – У нас таких модных очечков не найдется, а беретку я в последний раз видел году в семидесятом, потом как-то незаметно из моды вышла…
Не напористо, но целеустремленно Смолин нацелился присесть рядом – и один подвинулся, освобождая ему место. Усевшись, он присмотрелся. Оба аборигена ничуть не походили на бомжей – но определенно принадлежали к народу простому и незамысловатому, разряда пролетариев от сохи. Судя по пропорции пустых и нетронутых бутылок, они намеревались не вульгарно нажраться, а хорошо посидеть. По куруманским меркам.
Но эта штуковина, стоявшая на уголке газеты, набитая окурками…
– Пиво будете?
– Да не отказался бы, – сказал Смолин. – Много не стоит, мне еще работать, а бутылочку в самый раз, если не жалко…
– А чего тут жалеть? От одной не обеднеем, не бичева… – его собеседник ловко сковырнул пробку о край скамейки и подал бутылку Смолину. – Из горла сумеете, товарищ интеллигент?
– На халяву-то что ж не суметь… – сказал Смолин с благожелательной улыбкой и отпил немного. – Празднуете что?
– Избавленье от этой халабуды, – сообщил второй, кивнув на дом, точнее, на те оконные проемы, из которых были старательно вынуты рамы. – Продал вот квартирку, пока за нее деньги давали, а не по морде, добавил, крутанулся – и взял двушку в нормальной панельке, на Добролюбова. По метражу почти так на так, зато по удобству жизни…
В течение следующих пяти минут Смолин выслушал массу нелицеприятного про эти два дома в частности и район вообще: это конец города, по уверению его собеседников, откровенно загибался. Оживленное строительство переместилось на восток и юго восток городка, на здешнюю окраину фактически махнули рукой – и тэпушка выслужила все сроки, отчего крякала чуть ли не каждый день, так что свет отрубало надолго, и водопрод на отрезке в добрых полкилометра пришел в совершеннейшую негодность. Власти, как им и положено, не чесались и мышей не ловили. Одним словом, райончик сей вымирал, и те его обитатели, кто не мог похвастать частным домиком (в котором все же имеются и колодец, и печка с дровами) понемногу разбегались при малейшей возможности…
56 
