очень нудно 
57 
– Вот, вчера переезжали… – собеседник показал пальцем.
И точно, возле крыльца громоздился всякий хлам: отслуживший свое холодильник, стулья-табуретки, признанные недостойными новой квартиры, кипы старых газет и журналов и тому подобный хлам, имеющий свойство копиться в устрашающих количествах, подлинный объем которых обнаруживается только при переезде.
– Все разъехались, – поддакнул второй. – Один только Профессор и остался. Ждет неизвестно чего, обормот, как будто квартира в цене поднимется. Упасть цена может, а вот подняться – хрен.
– Это точно, – веско кивнул дружок.
– У вас что, настоящий профессор имеется?
– Да ну! Кликуха такая. Сынок покойного Лобанского… вы ж к Лобанскому ехали?
Смолин изобразил мимикой сложную гримасу, которая могла сойти и за подтверждение – так и была собеседниками воспринята. Тот, что словоохотливее, сказал:
– А вы что, про сынка не знали?
– Не доводилось как-то, – осторожно сказал Смолин.
– Старик Лобанский был, конечно, дедушка чокнутый, но всё же со смыслом жизни: в газетах писал, когда-то пару книжек вышло, вон, и у вас в Шантарске про него знали… Чудик, но со смыслом. А Витька, хоть и закончил в ваших краях университет, толку из того вышло чуть, – мужичок выразительно прищелкнул себя по кадыку. – Водяра-матушка… Где бы ни работал, лишь бы не работать, выгоняли отовсюду, сейчас автостоянку с грехом пополам сторожит, оттуда Гурам его еще не навинтил, но чует мое сердце… – он кивнул на вещичку, как раз и привлекшую Смолина. – Вот, от него сподобились. За пару пива всучил, трубы горели. Мне эта цацка без надобности, просто стало жалко дурака – сколько народу на моей памяти кони кинули, потому что похмелиться было нечем…
– Раз без надобности, может, продадите? – спросил Смолин бесстрастнейшим тоном.
– Интересует?
– У каждого свой бзик, – сказал Смолин. – Я вот пепельницы собираю, где только можно и какие только можно.
– Вот, Ген, я ж тебе говорил – это пепельница такая! А ты уперся – рюмка, рюмка! Какая это рюмка, если она к подставке винтом законтрена? Точно, пепельница!
– Пепельница, – кивнул Смолин, нешуточным усилием воли сохраняя совершеннейшую невозмутимость. – У меня таких есть штук несколько, только исключительно чугуняк, а вот железной никак найти не мог… Продадите?
– Сто рублей! – ухмыльнулся абориген. И, видя, что Смолин полез в карман, расхохотался в голос: – Да вы что, товарищ интеллигент! Это я шуткой… Берите так. Мы хоть и в глуши живем, прекрасно понимаем насчет таких заморочек… Митрофанов вон на что мужик обстоятельный и справный, а поди ж ты, бегемотиков собирает сто лет, не детские игрушки, а всякие там статуевины, у него и стеклянные, и фарфоровые, и не поймешь какие…
Он вытряхнул окурки через спинку скамейки, протер внутренность клочком газетки и подал Смолину:
– Владейте! Было б что жалеть…
Расскажи кому – не поверят, подумал Смолин, торопливо переправляя вещицу в карман пиджака. И вроде не должно быть ошибки… и уж тем более новодела. Откуда здесь новоделы Фаберже?
– Давайте я хоть за пивом сбегаю, – сказал он, подумав. – Вы ж этому Витьке парочку отдали…
– Да ладно! – великодушно махнул рукой мужичок. – Было из-за чего считаться… Владейте, если уж такие собираете…
Над головой у них зашипело, скрежетнуло, пискнуло – и раздался сочный молодой голос Муслима Магомаева:
– А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала, и крылья эту свадьбу вдаль несли…
Судя по качеству, на втором этаже, в единственной жилой к квартире включили старый-престарый магнитофон, вполне подходивший под определение антиквариата.
– О! – поднял палец абориген. – Профессор продрыхся. И определенно была у него заначка на опохмелку, глотнул чуток и начал Магомаева гонять… Вы к нему идите сейчас, пока он еще в кондиции, а то через полчасика ухрюкается. Раз музыку гоняет, выпивка есть…
– К нему? – машинально повторил Смолин.
– Ну, я ж не знаю, какие у вас там музейные дела… Вы ж хотите в музей что-то там забрать? Старик что-то такое говорил – мол, приедут из музея, все заберут, пока сынок беспутный не то что не загнал за бутылку, а, чего доброго, вообще в мусорку выбросил по дурости…
– Да, действительно, стоит зайти… – сказал Смолин.
В квартиру, из которой происходили такие вещи, безусловно следовало вломиться, не откладывая…
– Ты смотри, – задумчиво сказал словоохотливый. – Хоть старик Лобанский и был чудик-чудиком, а приехал музейщик из самого Шантарска… Дедок бы порадовался, да помер некстати…
57 
