107 
Он ворвался в комнату словно смерч. Казалось, что даже воздух вокруг него был наэлектризирован.
Я опять видел смертный ужас В.А., когда огромный Феклуха вдруг безмолвно рухнул на пол и темная кровь хлынула из ушей и рта на дорогой персидский ковер.
Мне показалось, что В.А. был уже мертв, – морально мертв – когда ОН приблизился к нему и ровным голосом сказал мафиозному боссу несколько с виду ничего не значащих фраз. Для меня не значащих.
Когда В.А., сложившись пополам, завалился рядом со своим подручным, ОН долго смотрел на него отсутствующим взглядом, а затем плюнул и повернулся ко мне.
В тот момент его лица я не видел. Передо мною мерцали только лихорадочно блестевшие глаза, закрывшие весь мир.
И слышался голос, о чем-то спрашивающий с мертвящим безразличием и монотонностью.
Благодаря звукам, которые доносились до меня, я неожиданно понял, что, несмотря на всепоглощающую боль, способен довольно ясно мыслить и даже шевелить конечностями.
ОН развязал меня, а сам сел в угол и застыл как изваяние. ОН так и просидел на полу до прибытия милиции с каменным лицом и отсутствующим взглядом.
Почему ОН это сделал? Почему не ушел? Ведь я был не в состоянии его задержать; я даже не мог нормально передвигаться.
Мне кажется, ОН просто не хотел жить.
И вот теперь снова голос… Этот голос!
Невероятно! Его приговорили к высшей мере и привели приговор в исполнение. В этом я практически не сомневался.
Ведь ОН давно мертв!!!
Мертв… Но голос, голос… Может, я просто брежу?
Погружаясь в пучину беспамятства, а возможно, сна, инициированного уколом, я, словно попугай, повторял: этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Этого не может быть… не может быть…
Не может быть никогда… никогда… Никогда.
ГОЛОС!!!
Киллер
Наверное, мне на роду написано спасать этого мента от неминуемой смерти.
Я бы не сказал, что он вызывал во мне какие-либо чувства. И уж тем более – братские.
Но то ли его ангел-спаситель, то ли мой бес-искуситель в нужный момент коварно нашептывали на ухо: не прикидывайся букой, помоги ему, он хоть и мент, но все же человек.
Помоги… помоги… Он человек!
Мы с Волкодавом направлялись в аэропорт, где нас ждал спецрейс в столицу.
Операция вступала в завершающую фазу.
Во-первых, "клиент" – губернатор уже находился там, на сессии парламента, и был под надежным "колпаком".
Во-вторых, документы и легенда отдраены до блеска, а группа прикрытия провела последние репетиции и до моего приезда легла на дно – затаилась на конспиративной квартире.
В-третьих, группа техобеспечения "прокатывала" маршруты отхода и доводила до нужных кондиций транспортные средства, и неутомимый полковник в который раз проверял системы связи, добиваясь четкого взаимодействия всех задействованных звеньев.
Я все-таки отыскал наиболее уязвимое место в охране Шалычева. И теперь мой план тикал монотонно, но неотвратимо, как часовое устройство взрывного механизма, – в столице губернатор просто не был в состоянии поддерживать собственную безопасность на должном уровне по разным причинам.
И главной из них была примитивная обыкновенная расслабуха. Приезжим чиновникам почему-то казалось, что все тревоги и опасности за бортом авиалайнера, едва их родной город исчезал за горизонтом…
– Не было печали! – воскликнул Волкодав, вглядываясь вперед.
– О чем ты? – спросил я, стряхивая с себя задумчивость.
– Открой глаза пошире. Впереди драка. Прямо на мостовой.
– Ну и что? Проскочим.
– И ты после этого считаешь себя профи? А вдруг нас там ждут? И драка только для отвода глаз, чтобы тормознуть нашу машину?
– Сомневаюсь. И место неподходящее, и наш маршрут никому не известен, потому как заранее не определялся.
– Может, ты и прав… Ладно, предупрежу на всякий случай группу сопровождения. Пятый, Пятый, я Второй, как слышишь, прием!
Я невольно посмотрел через плечо.
Там, в полусотне метров позади, неторопливо катила машина "Скорой помощи", под завязку набитая вооруженными "медбратьями". Они обязаны были доставить нас на аэродром и проследить, чтобы мы в целости и сохранности поднялись в воздух.
– Возьми левее, – посоветовал я водителю нашего "джипа", невозмутимому парню с давними следами въевшейся в кожу пороховой гари на лице.
Похоже, у него в руках когда-то разорвало ствол ружья или пистолета. – Вот суки! – с чувством воскликнул Волкодав.
107 
