очень нудно 
59 
Никогда прежде художник не чувствовал себя таким счастливым. А горячие струйки воды вообще показались немыслимым блаженством. Он намыливался пять раз. Олегу казалось, что только так он сможет истребить запах свалки и отмыть дочиста не только тело, но и мысли.
Потом он уснул. Сон был таким крепким, что утром, когда зазвенел будильник, Олег минуты две пытался освободиться от его оков. Не будь сегодня встречи с будущей натурой, художник проспал бы до обеда…
У двери мастерской валялась бумажка, которой опечатывали дверь. Злотник подсуетился, злорадно подумал Олег. Не вышел номер у этого старого прохвоста.
Едва художник переоделся в свой рабочий балахон, как у входной двери звякнул колокольчик. Олег повесил его вместо электрического звонка.
Он с юности был поклонником стиля ретро. Кроме колокольчика, Олег сложил еще и настоящий камин, – совсем небольшой – который облагородил собственноручно изготовленными оригинальными изразцами.
Правда, огонь в камине обычно зажигался не чаще двух раз в году, – 31 декабря и на Рождество – но главным был сам факт существования такого раритета; своим гостям (в основном женского пола) Олег рассказывал байки, что он-де перевез камин в мастерскую из какой-то заброшенной дворянской усадьбы.
И ему верили, потому что изразцы и впрямь выглядели самой что ни есть патриархальной стариной.
А еще в мастерской висело старинное, немного потускневшее, зеркало из бемского стекла. Олег купил его по случаю на толкучке еще в студенческие времена. Его продавал совсем уж дряхлый старик, который еле передвигался. Зеркало так понравилось Олегу, что он заплатил, почти не торгуясь.
Оно было заключено в красивую резную раму. Судя по манере резьбы, а также по композиционному построению орнамента, зеркало висело на стене в замке какого-нибудь немецкого барона и попало в Россию после Великой Отечественной войны, реквизированное советским офицером высокого ранга.
Генералы, полковники и даже майоры имели тогда возможность привезти домой разное барахло, среди которого нередко попадались антикварные вещи. Хотя, конечно, больше всего ценились машины и мотоциклы, но они достались немногим.
В моменты, когда с ним случались приступы черной меланхолии, художника почему-то тянуло к зеркалу. Он останавливался перед ним и долго всматривался в его таинственную глубину. Олега не интересовало собственное отображение; его взгляд проникал в зазеркалье – туда, где шевелились странные бесформенные тени и рождались образы, от которых становилось жутко.
Зеркало действовало на него как наркотик, добавляя в кровь адреналина и вытаскивая художника из состояния тоски, а нередко и отчаяния, смешанного с безысходностью.
– Кто там? – осторожно спросил Олег.
Ночное приключение еще не совсем выветрилось из головы, и художник нервно вздрагивал от каждого шороха.
– Вам посылка.
– Почта?…
– Нет. Мы от Карла Францевича.
Олег отворил дверь и увидел на лестничной площадке двух молодцев. У их ног стоял большой картонный ящик, перевязанный бечевой. В такие обычно упаковывают телевизоры.
– Мы сами занесем, – предупредили порыв Олега посыльные. – Ящик тяжелый…
Им и впрямь пришлось попыхтеть, пока они втащили ящик в неширокий проем входной двери.
Наверное, парни были служащими какой-то почтово-транспортной конторы, потому как попросили Олега расписаться на фирменном бланке, что он получил посылку. Художник сам несколько раз пользовался услугами таких частных фирмочек, обеспечивающих быструю доставку почты в любой конец страны и за рубеж.
Открыв ящик, Олег убедился, что его содержимое подбирал человек, весьма подкованный в художественном ремесле. Кроме набора пигментов, необходимых для приготовления красок, представляющих практически всю палитру, там было хорошо выдержанное ореховое масло, широко применяющееся старыми мастерами, и копаловый лак явно кустарного производства, что только увеличивало его преимущества.
Но главным гвоздем программы был холст, натянутый на подрамник. От него просто веяло стариной. Создавалось впечатление, что некий средневековый мастер изготовил много таких заготовок под картины, а затем законсервировал их.
Олег, знающий толк в реставрации живописных произведений, взял большую лупу и спустя несколько минут вынужден был с удивлением констатировать – да, все верно, холст явно не современный и уж тем более не фабричный. Переплетенные по-особому нити основы указывали на то, что холст имел иноземное происхождение.
59 
