Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
46 
Именно это как раз и ввергло гасконца в некоторую растерянность. Столкнувшись с бранью или вооруженным отпором, он сумел бы проявить себя должным образом, но это ленивое безразличие сбивало с толку почище, чем любые проявления враждебности.
Впрочем, он быстро овладел собой. Ростовщиков не любят нигде, а в Гаскони особенно. Деньги для захудалых дворян – большая редкость, сплошь и рядом, чтобы их раздобыть, приходится, наступив на глотку гордыне, обхаживать таких вот субъектов, набитых пистолями, и отсюда проистекают разные унизительные коллизии, а если вспомнить о существовании вовсе уж оскорбляющих дворянское достоинство мерзости вроде процентов, закладных, просроченных векселей и торгов, не говоря уж о налагаемых на имущество должника арестах… Одним словом, ярость очень быстро взяла верх над растерянностью.
– Вы, сударь, даете деньги в долг… – процедил д’Артаньян ядовито.
– Совершенно верно, – сказал г-н Перраш. – Если у вас есть необходимость в займе, для этого вовсе не нужно так шуметь, молодой человек, и портить стены…
– Я вам не молодой человек! – рявкнул д’Артаньян. – Я – дворянин из Беарна, кадет рейтаров…
– Здесь у меня бывали и гвардейцы, и особы титулованные, – как ни в чем не бывало сообщил г-н Перраш. – Изложите ваше дело взвешенно и по существу…
– Вы не можете не знать господина Бриквиля, хозяина меблированных комнат…
– Могу вас заверить, молодой человек, – всех своих должников я прекрасно помню… Вас это удивляет?
– Он вам должен полтораста пистолей…
– Вот именно. И срок уплаты истек.
– Ну да, я знаю. Вы имели наглость привести госпожу Бриквиль в совершеннейшее расстройство… Она рыдает, черт побери! Что вы себе позволяете?
– Я?! – изумился г-н Перраш, подняв брови в нешуточном удивлении. – Я всего лишь напомнил ей, что срок уплаты истек, и я в соответствии со своими законными правами могу выставить на торги их домашнюю обстановку…
– Вот об этом и речь! – воскликнул д’Артаньян. – Как вы посмели надоедать женщине?
– Надо вам знать, юноша, что по законам французского королевства жена вправе произвести уплату по векселям мужа в случае, если последний отсутствует…
– Но у нее нет сейчас таких денег!
– В таком случае, придется распродать обстановку…
Все грозные взгляды д’Артаньяна и его вызывающий тон разбивались о ледяное спокойствие этого субъекта, словно волны о стену берегового укрепления. Д’Артаньян с неудовольствием отметил, что теряет инициативу.
– Послушайте, как вас там, Перраш… – сказал он тоном ниже. – В конце концов, нет таких положений, из которых нельзя было бы найти выход… Вскоре Бриквиль вернется и уплатит вам сполна… Его жена тут совершенно ни при чем, а вы довели ее до слез…
Перраш с любопытством воззрился на него бесцветными глазками:
– Любопытно бы знать, отчего вы столь близко к сердцу принимаете горести и треволнения госпожи Бриквиль? А! Я понял! Вы, должно быть, ее кузен из провинции или другой близкий родственник, только что прибывший в Париж, исполненный родственных чувств, но совершенно незнакомый со столь скучными материями, как векселя и закладные?
Все это было произнесено с видом крайнего простодушия, но д’Артаньян, несмотря на молодость, кое-что повидал в этой жизни и был убежден, что простодушный ростовщик – явление столь же редкое, как человек с двумя головами или чиновник, не берущий взяток.
– Что за глупости вы несете! – воскликнул д’Артаньян, чуть покраснев под проницательным взглядом ростовщика и, мало того, сознавая, что тот это заметил. – Долг всякого подлинного дворянина – встать на защиту дамы…
– Такое поведение делает вам честь, молодой человек, – с непроницаемым видом сообщил Перраш.
– Послушайте, – сказал д’Артаньян. – Я вам настоятельно предлагаю: дождитесь возвращения Бриквиля…
– Один бог знает, когда он соизволит вернуться, – ответил Перраш. – Ну, а ежели, не дай-то бог, он по дороге утонет в реке или станет жертвой разбойников? – Похоже, затронутая тема пришлась ему по вкусу, и он с некоторым даже воодушевлением продолжал: – Путник может сломать шею, упав с лошади, отравиться насмерть трактирной пищей, стать мишенью молнии, умереть от удара, заполучить…
– Вы надо мной издеваетесь? – зловеще поинтересовался д’Артаньян.
– Помилуйте, как я смею? Я просто добросовестно перечисляю все дорожные случайности… Кто мне заплатит, если с Бриквилем что-то подобное стрясется? Лучше уж не рисковать и получить свое, пока есть возможность. И потом… Молодой человек, в каждом ремесле есть свои незыблемые правила. Если станет известно, что я простил одного должника, все остальные тут же решат, что меня можно разжалобить первой с грехом пополам придуманной сказочкой или причитаниями… Нет, такого нельзя допускать! Дело не в очаровательной госпоже Луизе, а в принципе!
46 
