41 
Мазур помотал головой.
– Деликатный вы человек... – усмехнулся Кавулу. – Так вот, адмирал, как бы вы поступили на моем месте? Прекрасно видя, что ничего не получается исправить р е ш и т е л ь н ы м образом? Понимая, что не искорените все проблемы или хотя бы половину? Видя, что ваше пребывание в самом высоком кресле попросту бессмысленно? Только, я вас умоляю, без дипломатии! Неужели вы еще не поняли, что со мной можно говорить откровенно? И мне нужны не дежурные комплименты?
– Ну, не знаю...
– Врете! – решительно сказал президент. – Прекрасно знаете. Вы же умный человек. Повторяю, я не прошу совета. Я просто спрашиваю, что в ы сделали бы на моем месте, прекрасно осознавая ситуацию? Закусили бы удила, как покойный Олонго? Или придумали бы что-нибудь другое?
Он смотрел напряженно и серьезно, с явственным волнением, и Мазур решился:
– Ну, если говорить обо м н е... Я бы плюнул на все и решительно у ш е л бы.
– Ага! Купили бы домик в предместье столицы и вели благонравную, скучную жизнь отставника?
– Не совсем, – сказал Мазур. – Простите великодушно, но Ньянгатала не принадлежит к числу тех мест, где лидеры, даже добровольно ушедшие с поста, смогли бы м и р н о жить в предместье или в деревенской глуши. Рано или поздно кто-то из н о в ы х попытался бы меня д о с т а т ь. То ли из мстительности, то ли предосторожности ради – вдруг передумаю и вернусь в большую политику? – то ли из желания найти козла отпущения, на которого можно многое свалить...
– Блестяще, – сказал президент. – Другими словами, вы постарались бы вовремя оказаться на борту самолета, улетающего подальше от этих мест?
– Ну, если честно – именно так, – сказал Мазур. – Я ведь прекрасно помню, что случилось с доктором Лигамоло. Он-то как раз был достаточно умен, чтобы уйти в отставку вовремя, но именно что поселился в столице частным лицом, наивно полагая, что никто его не потревожит... А чем кончилось?
– Вы совершенно правы, – сказал президент. – Так вот, самая жуткая, наиболее охраняемая государственная тайна в том и состоит, что я намерен поступить, как умный человек. Понимаете? – он скрестил руки и изобразил растопыренными пальцами нечто напоминающее полет взлетающей птицы. – Что скажете?
– Что вы – умнейший человек, – сказал Мазур. – Это, конечно, не дешевый комплимент. Mнe, как человеку военному, давно известно: высший пилотаж в том, чтобы отступить в о в р е м я, не раньше и не позже...
– Прекрасно, – сказал президент, впившись в него проницательным, умным взглядом. – Вопрос ребром: вы согласны оказать мне небольшую помощь, когда придет нужный момент? Разумеется, вознаграждение не исчерпается тем, что вы у ж е получили...
– Я бы с удовольствием, – сказал Мазур. – С вами приятно иметь дело, господин президент, вы деловой человек, я таких давно не встречал, обычно норовили отделаться красивыми побрякушками... Но у меня в данный момент есть... работодатели.
– А если и с ними все будет улажено?
– Считайте, я в вашем распоряжении, – сказал Мазур, глядя ему в глаза.
...Анка, в шикарном вечернем платье, черном, с разрезом от пола до бедра, захлопнула за собой дверь и прислонилась к косяку с чрезвычайно усталым видом. В руке у нее была знакомая синяя коробка и синяя папка с вытесненным золотом затейливым гербом республики.
Валявшийся на постели Мазур позы не переменил, спросил лениво:
– Ну, напарница, отшумели почести?
– Отшумели, отшумели, – сказала Анка, швыряя свою почетную ношу на столик. – Подвинься-ка... – плюхнулась рядом с ним, устало вытянула ноги. – Дай отдышаться.
На правах близкого знакомого Мазур поддел указательным пальцем тонюсенькую бретельку ее платья, сбросил с плеча, присмотрелся к многозначительным синячкам на груди, покачал головой:
– Я, конечно, глупой ревностью не страдаю, но у меня сложились определенные подозрения...
– Ага, – сказала Анка, с замученным видом взирая в потолок. – Признаться по-дружески, он меня трахнул. Завалил без особых церемоний, жеребец стоялый...
– Ну и как?
– Да поди ты! Умотал, паразит, словно под асфальтовым катком побывала.
– Зато высшего ордена удостоилась, – сказал Мазур с подначкой.
– Хрен ли в твоих орденах... Он мне сунул чек. На сто тысяч баксов. Сечешь? После этого было как-то неудобно на вторую серию не согласиться. Скотина, конечно, чего только не вытворял, но ведь не жмот. Когда тебе суют сто тысяч баксов, чувствуешь себя уже не блядью, а светской дамой...
41 
