Лёгкий, ненавязчивый романчик 
32 
– Ты же сказала, что все теперь твое! Несколько квартир, шикарная дача и деньги… Я знаю, твоя мать была миллионершей!
– Откуда ты это знаешь? – тихо спросила я.
– Да ее книги продаются даже в булочных! Я видела тиражи! – сказала Белка. Она внимательно следит за чужими успехами, как и все люди, не имеющие своих.
– В моей жизни ничего не изменилось, – произнесла я после глубокой паузы.
– Эта ужасная история с Егором… – Белкины глаза вспыхнули. – Такая жалость! Он был фантастически красив! Я безумно, безумно завидовала твоей матери!
– А по-моему, ничего особенного, – на этот раз пауза оказалась еще длительней.
– Да брось! Неужели между вами ничего не было?
– А почему между нами должно что-то быть? – скороговоркой выпалила я.
– Вы составили бы красивую пару.
– Мы не были парой, – ответила я спокойно. – И не могли ею стать.
– Только не ври, Аришка, что любишь дурака Петухова!
– Он далеко не дурак.
– Да уж! Такую женщину отхватил!
– Ты сама себе противоречишь.
– Я просто вне себя от злости! С твоей внешностью, с твоими деньгами – ты так несчастна в личной жизни!
Я уже знала эту ее особенность: Белка не способна говорить ни о чем, кроме мужиков. Мужчины, секс… Ну, еще деньги. Вечная тема. Но это под занавес, когда принесут счет. Тогда у нее появится повод пожаловаться на бедность.
– Расскажи лучше, как у тебя, – поспешила я перевести стрелки. И поезд понесся на всех парах:
– Просто кошмар! Представляешь, я теперь одна!
– Не представляю. – Я невольно улыбнулась.
– Он оказался мошенником! Я отдала ему все свои сбережения!
– Неужели брачный аферист?
– Именно!
– А… квартира? Надеюсь, ты ее сохранила?
И моими усилиями в том числе Белке пока удавалось сохранить свое жилье: крохотную однушку на окраине, приобретенную в ипотеку. Именно потому, что Алена Евгеньевна Эрве до сих пор за нее должна банку, мужчины на это имущество не зарились. Выгребали наличность и исчезали, оставив долги и проценты по ним Белке.
– Да, но… – глубокий вздох. – За нее же платить надо! Я подумываю ее продать.
– И где ты будешь жить?!
Я машинально потянулась к бокалу вина. Это надо запить. Новость, преподнесенную Белкой.
– Сниму квартиру, – пожала она худыми плечами.
– Давай прямо: зачем ты меня позвала?
– Соскучилась. Мы сто лет не виделись.
– Я слишком хорошо тебя знаю.
– А утверждала, что ничего не изменилось, – усмехнулась Белка. – Ты говоришь банальности, это само по себе из ряда вон.
– Я просто волнуюсь.
– Да ничего мне от тебя не надо! Ты не понимаешь, почему я тебе не звонила?! Да потому что я тебя боюсь! С тобой невозможно общаться! Что бы я ни сказала, ты… Ты все время думаешь, что мне нужны деньги! – выпалила Белка. – Что я только из-за них…
Она разрыдалась.
– Извини…
– А я… А у меня… Никого нет… Теперь совсем никого…
Я растерялась.
– Ну, перестань, Алена… Я прошу…
– Не всем же повезло, как тебе, – продолжала рыдать Белка. – За тебя всю жизнь думала мать… Все твои проблемы решались по щелчку… Репетиторы на дом ходили… Английский… французский… А я… А мне…
Я совсем растерялась. В мои ворота одна за другой летели шайбы, а я не в силах забросить ни одной ответной.
– Ты что-то путаешь, Белка. Когда я была маленькой, мы жили бедно.
– Ну, квартира… Ее же мама купила… И деньги… Тебе же не приходилось работать с утра до ночи… Вообще не приходилось…
– Я за это дорого заплатила.
– Да перестань! – Белка подняла голову. Ее глаза сверкнули. – Заплатила чем?
– Я не могу этого сказать.
– Да потому что не о чем тут говорить! Мир делится на черных и белых. На хозяев жизни и их слуг. Тебе повезло. Родилась там, где надо и у кого надо. С серебряной ложечкой во рту. Но нельзя же всем ставить это в вину? Почему вам ложечку в рот не положили, дураки?
– Я и не знала, что ты мне так завидуешь.
– Да! Завидую! Черной завистью! – Она судорожно сглотнула. – Это ведь как лотерея. Мы же не гордимся тем, что выиграли в лотерею? Просто повезло. А ты ведешь себя так, будто твое рождение в семье великой писательницы твоя заслуга, а не случайный выигрыш!
Мы какое-то время молчали.
– Выпьем? – наконец спросила я.
– Да, конечно, – кивнула Белка.
– Давай за тебя. За твой день рождения.
– Он был три месяца назад, – усмехнулась она.
– Я должна тебе подарок. Извини, серебряную ложечку вынуть изо рта не могу, чтобы положить в твой, – не удержалась я.
32 
