очень нудно 
32 
— Нас уже хватились. Мне предстоял деловой разговор в гостях. , — Придумаем что-нибудь, скажем, что машина сломалась.
— Брось об этом думать, — зашипел Сиваков, — единственное почему они нас до сих пор не убили — это потому, что они не знают того, что знаю я. И я, а может, и ты спасемся только благодаря молчанию.
Дверь скрипнула, хотя прошло всего лишь десять минут. Курт, прислушивавшийся к разговору, уловил в нем нужную точку.
— Уже прошло пятнадцать минут? — Софья в изумлении вскинула брови, отчего ее лице показалось еще более глупым.
— Да, — он показал ей циферблат и щелкнул по стеклу пальцем. — Как успехи?
— Я почти уговорила его, еще бы немного…
В глубокий подвал зашел и Федор.
— Уведи ее, только обходись с ней повежливее, пока повежливее, — уточнил Курт.
Лицо Курта медленно меняло выражение, искусственная доброжелательная улыбка исчезла, на лбу пролегли глубокие вертикальные морщины.
— Куда и когда прибывает транспорт с наркотиками? — четко чеканя слова, спросил бандит.
Сиваков попробовал усмехнуться.
— Догадайся.
Курт занес кулак для удара.
«Если ударит в лицо, значит, все кончено, — подумал Илья Данилович, — а если он и впрямь боится оставить на моем лице синяки, значит, я вел разговор о деньгах не зря».
Кулак Курта остановился в десяти сантиметрах от носа Сивакова — Посуди сам, если я скажу, то стану больше не нужным вам.
— Логично, — согласился Курт — Я дам тебе деньги, не обману.
— Исключено. Придется тебе испортить настроение по крупному, потому что ты такая гадина, что через пять минут привыкнешь жить и в серной кислоте.
Причем будешь жить и там неплохо.
Сиваков, не моргая, смотрел на Курта.
— Для начала мои ребята оттрахают у тебя на глазах твою жену, причем оттрахают во все дырки, а потом ты увидишь, как она будет умирать.
Сиваков пытался сохранять самообладание.
— Это, конечно, неприятно, но я переживу. Трахали ее в мое отсутствие и согласия не спрашивали. Неужели ты думаешь, что я настолько дорожу бабой, чтобы забыть о себе и о деньгах.
— Сволочь ты, Сиваков, — Курт хотел ударить Илью Даниловича, но снова остановился, — из тебя вытянут то, что ты знаешь.
— Послушай, Курт, — вполне развязно произнес Сиваков, словно и не был связан, словно разговаривал со своим мучителем на равных, — даже под пытками я не откажу себе в удовольствии обмануть тебя и твоих хозяев. Времени у тебя в обрез. Небось, дали срок — разузнать обо всем до утра? Так что потеряешь сперва мои деньги, а потом твои же тебя и прикончат за обман, за мой обман. Учти это, Курт.
В глазах бандита мелькнуло сомнение.
— Ты, Сиваков, думаешь, что такой крепкий?
— Я человек деловой, не рассуждаю категориями крепкий-слабый, честь-предательство. Где перепадает больше денег, там и я. И ты, такой же.
— Ты меня с собой не равняй.
— Ты ради удовольствия работаешь?
Курт взглянул на часы.
— Времени мало, кончать с тобой пора. Еще немного подумай и готовься. Подохнуть тебе я не дам раньше времени. Сердце, чуть что, уколами поддержим. И запомни, последнее, что тебе вырвут, так это язык, а первым, думаю, догадываешься что. Времени у тебя ровно на сигарету. — Курт ловко щелчком выбил из пачки одну сигарету, поднес ко рту и сжал фильтр губами. — Думай быстрее.
Глава 8
Шаги Курта эхом разнеслись по подвалу. Дверь осталась открытой. Сиваков сидел привязанный к креслу под яркой лампой, взятой в жестяной зарешеченный абажур. Взгляд его медленно скользил по комнате. Чисто вымытый бетонный пол…
«Интересно, сколько луж крови они с него уже смыли?»
Он вздрогнул, когда взгляд его остановился на вполне безобидных в другом месте металлических кольцах, вмурованных в стену. Он представил себе как его сперва подвешивают на веревках пропущенных сквозь эти кольца, расположенные в двух с половиной метрах от земли, а затем тянут за веревки, ощутил боль в пока еще целых суставах, услышал треск лопающихся сухожилий…
Взгляд скользнул дальше и тут же уперся в большие садовые ножницы с деревянными ручками. Он не мог толком рассмотреть, прилипло ли что-нибудь к широким черным лезвиям. В углу не хватало света, да и до стены было порядочное расстояние. Ему мерещились остатки волос, лоскутки кожи.
«Тупые, тупые ножницы, — промелькнула мысль, — они не режут, они жуют плоть».
И сколько ни думал Илья Данилович, вариант спасения виделся лишь в одном — суметь договориться с Куртом, сделать из него не врага, а союзника. Задача сложная, но выполнимая. Сиваков представлял, что он и Курт одного поля ягоды, разве что в Курте плюс ко всему просматривается склонность к садизму.
32 
