очень нудно 
114 
Приглядевшись внимательнее, он усмехнулся: мечи были сделаны из полос обычного листового железа, копья – из стальных прутьев, и все это было намертво скреплено друг с другом заклепками и сварными швами. Словом, перед Сиверовым была просто ограда, правда очень красивая и наверняка дорогая. "Оптовые поставки морепродуктов, – вспомнил Глеб. – По словам "Валдиса", несколько лет назад дела у Круминьша шли плохо, но потом он как-то выправил ситуацию. Надо полагать, не без помощи денег, украденных у Каманина".
Слепой взял лежавшую на соседнем сиденье коробку, развязал ленту и не без труда развернул скрепленную полосками прозрачного скотча цветастую бумагу. Внутри оказалась подарочная коробка из-под зефира в целлофановой упаковке, которая выглядела точь-в-точь как заводская. "Чтоб тебя", – пробормотал Сиверов, представив, каково ему пришлось бы, если бы пистолет понадобился срочно. Ободрав целлофан и разорвав бумажные ленточки, которыми крышка коробки была прикреплена к донышку, наконец-то добрался до содержимого.
В уютном гнездышке из самой обыкновенной ваты лежал револьвер – здоровенный, как в кино про ковбоев, "смит-вессон" модели 29, самый мощный из существующих в мире револьверов. Глеб знал, что дульная энергия этого почти полуторакилограммового чудища на тридцать процентов превосходит данный показатель у ближайших соперников; в переводе на простой язык это означало, что этот чудовищный револьвер способен прострелить навылет толстую дубовую доску, а заодно сломать стрелку кисть силой отдачи. Сорок четвертый калибр, патроны "магнум"... шесть штук в барабане и еще шесть – тут же в коробке, россыпью.
– Болван, – добавил Глеб к уже сказанному, имея в виду "Валдиса".
У него возникло подозрение, что этот обтерханный деятель украл револьвер там же, где и машину, уж очень дорогая и непрактичная была пушка. А может, он всерьез считал, что Круминьш, раз уж до сих пор играет в рыцарей, не снимает латы, даже когда ложится спать? Тогда, конечно, дополнительная убойная сила не помешает... Ах, чтоб тебя, идиота!.. И этот длиннющий ствол... Куда, спрашивается, Глеб должен его засунуть?
Открыв бардачок, Сиверов раздраженно швырнул туда револьвер. Коробка, оберточная бумага, лента и даже рваная целлофановая обертка отправились следом. "Кр-р-ретин!" – проворчал Глеб, подумав при этом, что "Валдис" не зря просил его не открывать коробку при нем – понимал, наверное, что московского гостя такой подарочек вряд ли обрадует.
Идти в дом с этой штуковиной было решительно нельзя. Если случится невозможное и Круминьш окажется ни в чем не виноват, он сразу же вызовет полицию. Черт, да он просто не откроет дверь, издалека углядев под одеждой визитера эту противотанковую пушку! Дверь придется высаживать, а высадив, сразу стрелять, поскольку Круминьш уже доказал, что мужчина он серьезный и без боя не сдастся. Выстрел из этой мортиры поднимет на ноги весь поселок, полиция прибудет через минуту-другую, и времени на поиски энклапиона у Глеба, таким образом, не останется. Даже если Круминьш настолько глуп, что хранит его на виду...
"Как сумеем, так и сыграем", – подумал Сиверов, открывая дверцу и выбираясь из машины. Со стороны моря по-прежнему тянуло ровным прохладным ветром, на задних дворах аккуратных коттеджей негромко шумели, покачивая темно-зелеными кронами, искривленные штормами сосны. Глеб в последний раз огорченно вздохнул, а потом пожал плечами: что делать, случается и такое. Одно было хорошо: инцидент с револьвером так его разозлил, что он окончательно проснулся и чувствовал себя готовым голыми руками свалить хоть африканского буйвола.
Слепой остановился перед украшенной геральдическим щитом с орденской эмблемой калиткой и нажал на кнопку укрепленного на каменном столбике электрического звонка. Звонок был оборудован переговорным устройством; положив ладонь на круглое навершие одного из служивших прутьями калитки мечей, Глеб стал ждать ответа. Вместо ответа он услышал щелчок открывшегося замка и почувствовал, как калитка под его рукой подалась внутрь.
Сиверов двинулся по вымощенной каменными плитами дорожке меж двух рядов живой изгороди. За волнистым, цвета темного янтаря, стеклом входной двери мелькнуло какое-то светлое пятно; из этого следовало, что Круминьш уже добрался домой с железнодорожного вокзала. Впрочем, это мог быть кто-то из прислуги, оставленный присматривать за домом в отсутствие хозяина.
114 
