72 
А потом, накануне прибытия в Аден, произошло чудо! Я вбежал в каюту мадам Клебер, услыхав ее испуганный крик, и вдруг увидел невесть откуда взявшегося негра, на шее которого был повязан мой исчезнувший платок. Теперь-то мне ясно, что дикарь за пару дней до того побывал в моей каюте и просто прихватил с собой яркий кусок ткани, но в ту минуту я испытал ни с чем не сравнимый священный ужас. Словно сам черный ангел Тьмы явился из преисподней, чтобы вернуть мне мое сокровище!
В завязавшейся схватке я убил чернокожего и, воспользовавшись полуобморочным состоянием мадам Клебер, незаметно снял с мертвеца платок. С тех пор я все время носил его на груди, не расставаясь с ним ни на миг.
Убийство профессора Свитчайлда я совершил вполне хладнокровно, с восхитившей меня самого расчетливостью. Свою сверхъестественную предусмотрительность и быстроту реакции я всецело отношу на счет магического влияния платка. По первым же сумбурным словам Свитчайлда я понял, что он докопался до тайны платка и вышел на след сына раджи – на мой след. Нужно было заставить профессора замолчать, и я сделал это. Платок был доволен мной – я почувствовал это по тому, как нагрелась шелковая ткань, лаская мое измученное сердце.
Но устранив Свитчайлда, я всего лишь добился отсрочки. Вы, комиссар, обложили меня со всех сторон. До прибытия в Калькутту вы и в особенности ваш проницательный помощник Фандорин…
Гош недовольно хмыкнул и покосился на русского:
– Поздравляю, мсье. Удостоились комплимента от убийцы. Спасибо хоть, что записал вас в мои помощники, а не меня в ваши.
Можно себе представить, с каким удовольствием Бульдог зачеркнул бы эту строчку, чтобы она не попала на глаза парижскому начальству. Но из песни слова не выкинешь. Рената взглянула на русского. Тот потянул острый кончик уса и жестом попросил полицейского продолжать.
…помощник Фандорин непременно исключили бы одного за другим всех подозреваемых, и тогда остался бы только я. Одной – единственной телеграммы в отдел натурализации министерства внутренних дел было бы довольно, чтобы установить, какую фамилию теперь носит сын раджи Багдассара. Да и из регистров Эколь Маритим видно, что поступал я под одной фамилией, а выпускался уже под другой.
И я понял, что пустой глаз райской птицы – это не путь к земному блаженству, а дорога в вечное Ничто. Я принял решение уйти в бездну, но не как жалкий неудачник, а как великий раджа. Мои благородные предки никогда не умирали в одиночку. Вслед за ними на погребальный костер восходили их слуги, жены и наложницы. Я не жил властелином, но зато умру, как подобает истинному владыке – так я решил. И возьму с собой в последнее путешествие не рабов и прислужниц, а цвет европейского общества. Траурной колесницей мне будет исполинский корабль, чудо европейского технического прогресса! Размах и величие этого плана захватили меня. Ведь это еще грандиозней, чем обладание несметным богатством!
– Тут он врет, – отрезал Гош. – Нас-то потопить он хотел, а для себя лодку приготовил.
Комиссар взял последний листок – точнее половину листка.
Трюк, который я провернул с капитаном Клиффом, был подл – это я признаю. В свое частичное оправдание могу сказать, что не ожидал такого печального исхода. Я отношусь к Клиффу с искренним уважением. Мне ведь хотелось не только завладеть «Левиафаном», но и сохранить жизнь славному старику. Ну, помучился бы он какое-то время, тревожась за дочь, а потом выяснилось бы, что с ней все в порядке. Увы, злой рок преследует меня во всем. Мог ли я предположить, что капитана хватит удар? Проклятый платок, это он во всем виноват!
В день, когда «Левиафан» покинул бомбейский порт, я сжег пестрый шелковый треугольник. Я сжег мосты.
– Как сжег! – ахнула Кларисса Стамп. – Так платка больше нет?
Рената впилась взглядом в Бульдога. Тот равнодушно пожал плечами и сказал:
– И слава Богу, что нет. Ну их, сокровища, к черту – так я вам скажу, дамы и господа. Целее будем. Скажите, Сенека какой выискался.
Рената сосредоточенно потерла подбородок.
Вам трудно в это поверить? Что ж, в доказательство своей искренности я расскажу, в чем секрет платка. Теперь нет нужды это скрывать.
Комиссар прервался и хитро посмотрел на русского.
– Сколько мне помнится, мсье, вы минувшей ночью хвастались, что разгадали эту тайну. Поделитесь-ка с нами своей догадкой, а мы проверим, такой ли вы проницательный, как кажется покойнику.
72 
