6 
— А для вашей жены?
— Она беременна. И устает за день. Да, она тоже рано легла. Раньше меня. И тут же уснула.
Даже если не рано. Даже если не легла. Будет он подставлять Сашку! Да на любого, кто ее тронет, накинется бультерьером!
— Что ж, и вы оба ничего не слышали?
— А что, капитан, стреляли? — таинственным шепотом спросил он.
— А вы разве слышали выстрел?
— Ну на выстрел я бы среагировал. У нас с вами получается разговор глухого с глухим. Вы меня ловите, а я не собираюсь убегать. Потому что ни в чем не виноват. Мне нечего скрывать. Так что там: нож, петля, яд?
— Мне не нравится ваш тон.
— Что поделаешь. Такова уж моя манера общения. Жена тоже жалуется.
— Как я ее понимаю!
— Тем не менее она моя жена.
— Хорошо. — («Еще бы!») — Допустим, его отравили.
А это уже плохо. Лучше бы его убили ребром ладони, перебив шейные позвонки. Тогда бы и его, и Сашу сразу исключили из числа подозреваемых. Ну откуда это дурное предчувствие?
— Цианистый калий?
— Откуда вы знаете? — Михин напрягся.
— Классика, капитан. Классика.
— Вы читаете детективы?
— Скорее, я их пишу, — вздохнул Алексей, вспомнив бывшую работу. Бывало в его практике и такое: смерть от отравления цианистым калием. И уголовное дело, возбужденное именно по этой причине. Да, он когда-то об этом писал.
— Вы что, тоже писатель?
— Графоман. Но с этим уже покончено. Значит, цианистый калий. И достать его не так-то сложно.
— А вам?
— Мой мотив?
— Так вы что, юрист?
— Я человек, чья вина еще не доказана. Есть такая вещь, как презумпция невиновности. А со мной уже разговаривают так, будто мне предъявлено обвинение.
— Извините.
— Вот это уже лучше.
— Так ваша жена постоянно живет на даче?
— Уже неделю. Она работает учителем в общеобразовательной школе. У нее начались каникулы как раз неделю назад, и я перевез их с сыном сюда.
— И какие у нее отношения были с покойным?
— Они, кажется, учились в одной школе, — осторожно сказал Алексей.
— А он тоже жил на даче один.
— Могу за него только порадоваться. Мне самому в последнее время катастрофически не хватает одиночества. Жена с вами разговаривать не будет. И рассказывать о своих отношениях с покойным. Она-то уж точно ни при чем.
— Значит, не хотите следствию помочь.
— Хочу. Но еще больше я хочу, чтобы не трогали мою жену. Вы не расслышали? Она беременна. Ей нельзя волноваться. Со мной можете делать все, что угодно, но ее не трогайте. Иначе я приму меры.
— Вот даже как!
— Послушайте, Игорь Павлович…
По старой привычке Леонидов все еще сразу запоминал имена. Когда идешь на контакт и хочешь получить информацию, ничто так не раздражает собеседника, как небрежное отношение к его имени.
— Послушайте, не могли бы вы мне показать… Ну, что там, в доме. Как он лежит. Обстановка на месте происшествия. Пригласите в качестве понятого, что ли.
— Это еще зачем? У нас уже есть понятая.
— Та тетка, которую писатель нанял для ведения своего холостяцкого хозяйства?
— Вы ее знаете?
— Ну откуда? Никого я здесь не знаю. Я же вам сказал.
— Тогда с чего вы взяли, что тетка, а не молодая девушка?
— Потому что покойный был красавцем, по словам моей жены. Он на даче наверняка от баб отдыхал, зачем ему еще и здесь молодая смазливая домработница? Нет, он должен был приискать особу, которая ему в матери годится.
— Я никак не пойму…
— И не надо. Так можно?
— Что ж, пойдемте. Может, вы и вспомните чего. И протокол осмотра места происшествия подпишите. Второго понятого у нас нет, это точно. Следователь сказал, веди соседа и лучше чтоб был мужик с крепкими нервами. А то домработница ревет белугой.
— Что ж вы мне тогда столько времени голову морочите?
— Я вас проверяю, — важно сказал Михин. «Мальчишка! — подумал Алексей. — Молод для капитана. Только-только получил очередное звание? Новую должность?».
Они вместе вышли на улицу. Вдоль забора рос густой кустарник с колючками и желтыми Цветами. Алексей не сразу даже вспомнил, что это акация, так его выбила из колеи смерть писателя. Не то чтобы он был полон сострадания к Павлу Кпишину. Еще чего! Но Саша! Мало ей досталось! Давно уже дал себе слово, что будет ограждать жену от общения с представителями законной власти. Что больше никаких следователей, протоколов, опознаний… И вот вам, пожалуйста! Подложил им свинью Павел Клишин! А еще писатель называется!
6 
