Лёгкий, ненавязчивый романчик 
58 
— Зажить это не могло, — задумчиво сказал Глазов. — Может, пластическую операцию делал?
— Чего не знаю, того не знаю, — с сожалением сказала начальница. Наверное, ей и самой все это было очень любопытно.
— Что ж, спасибо. Это как раз то, что я хотел узнать. Никаких секретов, как видите. Значит, был здесь, в вашем районе, прописан когда-то такой человек, Андрей Никольский. Он выехал за рубеж, в Соединенные Штаты, на постоянное место жительства. И причиной тому — женитьба на гражданке США.
— А зачем вы его ищете? — Все-таки начальница была женщиной. И проявляла женское любопытство. Да и скучновато ей было здесь, в кабинете.
— Наследство ему оставили. — Глазов так привык врать за последнее время, что делал это легко и даже с определенной долей вдохновения.
— Большое? — тут же среагировала начальница паспортного стола. — И кто бы это мог быть? Мать у него — божий одуванчик. На хуторе живет, на отшибе. Я ее помню, приходили вместе. Отца, кажется, не было вовсе.
— Нашелся дядя, — так же уверенно продолжал врать Глазов. — Он и оставил Никольскому квартиру в Москве.
— В самой Москве? — ахнула Валентина Константиновна. — Ну надо же! Кто бы мог подумать!
Глазов поднялся, потом вдруг вспомнил:
— Скажите, если мне не изменяет память, человек, выезжающий за рубеж на постоянное место жительства, должен получить письменное разрешение родителей? Тем более если он единственный сын у Матери и отца у него нет. Ведь так?
— Ну да. Так оно и было. А что?
— Значит, его мать бумаги подписала?
— Ну конечно!
— Спасибо за помощь!
Он сказал Валентине Константиновне «до свидания» и покинул ее кабинет. Он знал теперь, как попал за границу Андрей Никольский. Очень даже простым способом. Где же он болтался целый год, а главное, где подцепил свою темнокожую журналистку? У Глазова сразу возникла догадка на этот счет.
На улицу Дмитрий вышел в прекрасном расположении духа. И бодро направился к скверику, где оставил машину. Солнце пока светит, птички поют, в машине сидит любимая женщина и ест мороженое на пару с противной собакой. Собака! Глазов тяжело вздохнул. Уже не рычит, но зато, кажется, начинает ревновать.
— А мне мороженое? — спросил он, заглядывая в машину.
— Тебе я покупать не стала, — сказала Юлия.
— Не заслужил?
— Я же не знала, сколько ты пробудешь в паспортном столе! Оно могло растаять.
— Ладно. Я сам куплю себе мороженое.
Он уже приметил на въезде в город маленькое кафе и решил, что можно посидеть немного в прохладе, с мороженым и без собаки. Собак, слава богу, в кафе не пускают. Повеселев, Дмитрий завел машину.
Кафе называлось «Умка», из чего можно было сделать вывод, что здесь продают именно мороженое. Белый медвежонок на вывеске держал в лапах вазочку с цветными шариками. Красным, синим и белым. Глазов толкнул тяжелую железную дверь и, держа Юлию за руку, спустился вместе с ней в полуподвальное помещение. В кафе никого не было, женщина за стойкой читала потрепанную книгу, и очень удивилась, увидев посетителей.
— Что-то хотели? — на всякий случай спросила она.
— Мороженое у вас есть?
— Пломбир в вафельном стаканчике. Местный. — Женщина все еще надеялась, что посетители уйдут.
— Давайте. Два, — сказал Глазов. — Гулять так гулять.
Они сели за столик. В гордом одиночестве. В столице подобные заведения на каждом углу, и не только те, в которых продают мороженое. В маленьком провинциальном городе никто в кафе не ходил. Мороженое местные жители предпочитали есть на ходу. Что же касается всего остального…
Тут вдруг что-то щелкнуло, и популярная певица жалобно затянула песенку о несчастной любви и женском счастье. Официантка, видимо, решила развлечь единственных посетителей.
— Что ты узнал? — спросила Юлия.
— Мороженое хочешь? — не ответил Глазов.
— Нет, спасибо. Прохладно здесь, — она поежилась.
— Послушай, не злись на меня. Давай бросим к черту это дело. Я перееду в твой дом, займусь хозяйством. Куплю корову, научу тебя ее доить. Кроликов заведем. Возьмем на развод у Кузьминичны. И пчел. Я же деревенский. Хочешь?
— Что ты узнал? — повторила она.
— Нет, я не могу тебя понять, хоть убей! Ты же не любила своего Петю. Я давно это понял. И плевать тебе, кто его убил и за что. Впрочем, меня ты тоже, кажется, не любишь. Тогда смысл всего этого?
— Мне надо чем-то заняться, — ответила она, а Дмитрий обиделся, потому что ожидал опровержения собственных слов насчет ее нелюбви. Но справился с собой и продолжил спокойно:
58 
