19 
Аркадий Геннадьевич даже переставал дышать, когда Анжелика садилась на шпагат. Он представлял себе ее головокружительные телодвижения, но совершаемые уже не на сцене, а в огромной двуспальной кровати, расположенной в его доме, и чувствовал: с такой женщиной в постели можно даже оставаться неподвижным, как бревно, и получать все удовольствия кругосветного путешествия.
В последний вечер он уже не следил за ее ногами, не обращал внимания на средних размеров, легко уместившуюся бы в его ладонях грудь, – он не отводил взгляда от немного полноватых, чувственных губ Анжелики. А девушка словно специально дразнила его, хоть и не видела лица мужчины, сидевшего совсем близко к ней.
Прямо за Шанкуровым, на стене, располагался мощный прожектор с оранжевым светофильтром, обливавший обнаженное тело Анжелики аппетитным апельсиновым светом. Она то прикрывала лицо ладонями, то резко отводила их. И тогда оранжевый свет вспыхивал на ее ярко-красных, чуть влажных губах. На четвертый день Шанкуров в ресторан не поехал. Зато теперь двое его охранников получили новое задание: целый месяц они отслеживали друзей, знакомых Анжелики, выясняли, с кем она поддерживает связь, что ест, что пьет… Через три недели Аркадий Геннадьевич знал о ней почти все. У него на столе лежало с три десятка фотографий, запечатлевших Анжелику на досуге. Тут был и нудистский пляж, и концертный зал консерватории, и пара постельных снимков, сделанных при помощи телеобъектива с крыши соседнего дома. Всего два раза Анжелика встречалась с мужчинами за этот месяц и делала это за деньги – всего два раза, хотя возможности заработать подобным образом у нее было хоть отбавляй. Шанкуров, довольный собой, ухмыльнулся, разглядывая разложенные на столе фотографии.
«Она не из тех женщин, которые способны терять голову из-за любви. Скорее всего, она вообще не признает силу этого чувства, точно так же, как и я». Для надежности раздобыв через знакомых анкеты, собственноручно заполненные Анжеликой в ОВИРе, Аркадий Геннадьевич сделал окончательный выбор. Он вычислил день, когда Анжелике не нужно будет выступать в ресторане, и вновь двое его охранников отправились на машине в недальнее путешествие. Ничего не подозревавшая Анжелика вышла из дому.
Было еще довольно рано, часов восемь вечера, когда она заметила, что за ней неотступно следует мужчина в кожаной куртке и кепке, натянутой на самые глаза. Девушка остановилась у таксофона, чтобы проверить свою догадку насчет преследования, сделала вид, что опускает жетон и набирает номер. Мужчина остановился неподалеку и принялся рассматривать наклеенные на стены подземного перехода пожелтевшие объявления насчет продажи и покупки квартир, пропажи собак, желания поделиться с соотечественниками секретами похудения. Вскоре Анжелику ждало и новое открытие: мужчина был не один. Неподалеку застыл и второй, в такой же кожаной куртке, коротко стриженный, с колючим взглядом близко посаженных маленьких глаз.
Подземный переход крест-накрест проходил под площадью. Возле центральной колонны расположилась группа музыкантов, еще не начинавших концерт. Жалобно подвывала труба, длинноволосый парень с гитарой в руках настраивал свой инструмент, подключенный к переносному усилителю. У ног музыканта, как верный пес, примостился автомобильный аккумулятор.
– Да, я жду тебя! – выкрикнула Анжелика в молчащую трубку. – Через пять минут? Отлично! Анжелика чувствовала себя крайне неуютно. Лишь редкие прохожие сновали по переходу, и не было никакой возможности затеряться в толпе.
«Вот если бы здесь был вход в метро!» – подумала девушка.
Она повесила трубку и не спеша направилась к музыкантам, остановилась возле них. Двое мужчин тоже двинулись с места. Один из них прошел совсем близко , возле Анжелики и остановился там, где лестницы расходились в разные стороны улицы, второй преследователь прикрыл ей путь к отступлению.
"Ну вот ты и попалась? – подумала про себя Анжелика. – Но кто они?
Насильники? Вроде не похожи, в их глазах даже невозможно прочесть и намека на страсть, на желание обладать мной. Грабители? Но на мне шмоток максимум баксов на четыреста, да и в сумке лежат две сотни – небольшая пожива для двоих".
Парень с гитарой вынул из черного чемодана раздвижную микрофонную стойку, укрепил на ней микрофон и опробовал звучание:
– Три-пятнадцать, три-пятнадцать…
Его неожиданно высокий голос гулким эхом разлетелся по облицованному белым кафелем подземному переходу. Дурацкая считалка почему-то развеселила немногочисленную публику, собравшуюся послушать музыку.
19 
