Глава 5

Выходило, что Никита все-таки добрался, куда хотел… Брошенный жителями поселок, возле которого разбили свой лагерь черные археологи, и оказался той самой Тавдой. А по картам, найденным у убитого парня, по нарисованным им планам выходило, что это и есть то самое место, которое Никите нужно. Так все оно и было: нарисованные домики, деревья, река — все существовало в реальности.

С южной стороны, недалеко — метров триста — от заброшенного пустующего поселка Тавда, расположенного по среднему течению реки Пелым, и должно было находиться отмеченное крестом место. Возможно, не только на плане, на бумаге, отмеченное крестом, но и в реальности. Но как он может выглядеть, этот крест, в реальности, Лопухин не знал. Может быть, это могильный бугор, а на нем крест? А может, и в жизни точно так же, как нарисовано на бумаге: дерево, помеченное крестом?

В общем, сколько ни бродил Лопухин по лесу возле брошенного поселка между деревьями, все было без толку. К тому же для городского человека все деревья в лесу были одинаковы, и в какой-то момент, когда, выбившись из сил, Никита останавливался, выяснялось, что вроде как он топчется на одном месте.

Окончательно разочаровавшись в собственных усилиях, он вернулся к археологам и, присев на сваленном неподалеку от раскопа дереве, закурил. Курил и вполуха слушал, как Иван и Семанович бормочут друг с другом, ползая на коленках по раскопу.

— Осторожнее, Иван…

— Да я и так уже не дышу! Снимаю таким тонким слоем, уже тоньше папиросной бумаги!

— Нет, все! Убирай лопатку. Дальше будем работать кисточками.

— Думаешь, жмурик?

— Уверен.

— Баба?

— Ну, ты видишь, сколько украшений?

— Думаешь, знатная была мадам?

— Я думаю, речь вообще идет об уникальном захоронении. Возможно, это будет находка века.

— Вдруг опять жрица?

— Я уже об этом подумал…

— Ух ты…

— Да, такая красотка, до Москвы не довезешь…

Как нам ее отсюда увезти-то? Надо бы помалкивать до поры до времени… Такой материал в руки приплыл…

— Само собой, надо помалкивать…

— Слыхал? Охотник Аулен говорит, вертолет недавно вроде бы прилетал.

— Вертолет?

— Кто, что — неизвестно! Не знает он. Слышал только, что винты шумели.

— Думаешь, конкуренты?

— Все может быть!

— А знаешь что, Иван…. Убери-ка завтра с утра пораньше из лагеря этого местного охотника.

— Ты думаешь?

— Дую на воду, чтобы не обжечься на молоке!

— Неужели и его боишься?

— И очень. Если это и вправду то захоронение, о котором я мечтал, нам, если здешние прознают, голову свернут!

— Да ты че?! Они же кроткие, туземцы. Аборигены, одним словом. Белых почитают.

— Кроткие-то кроткие… А вот если бы твою прапрапрабабушку раскопали, ты бы как себя повел?

— Ну, не знаю…

— Вот и я не знаю, как они себя поведут. Это ведь исконные места их расселения. Их могилы.

Заинтересованный работой черных археологов, Лопухин подошел поближе.

На дне раскопа, и правда, лежало нечто похожее на косточки — серенькие, жалкие, хрупкие какие-то.

А все остальное, чем восхищались археологи, ну просто страх… Тоже мне серебряные украшения! Нечто невзрачное — и взглянуть-то не на что… Возможно, только наметанный взгляд специалиста и мог разобрать, разглядеть в этом какую-то ценность.

— А ты думал, подойдешь — и зажмуришься? Со дна могилы горы серебра сверкают? — усмехнулся Семанович, поймав недоуменный, разочарованный взгляд Лопухина.

— Ну, как вам сказать… — замялся Никита.

— Эти находки, парень, твоему сверканью сто очков вперед дадут! Какой-нибудь ученый или коллекционер-фанатик в Хельсинки или Будапешта выложит за такие вещи немало.

— Почему именно там?

— Ну, видишь ли, по одной из существующих научных теорий, не все с ней, правда, согласны, угрофинны, предки нынешних мадьяр и «фиников», отсюда, из-за Урала, до Европы дотянули…

  76