80 
Шуркэн-Хум наваливается сзади, переламывает хребет. Говорят, что на шее у нее обруч.
— Может, ошейник?
— Можно и так сказать… — заметил Семанович. — Серебряный тонкий запаянный ободок.
— Это ведь все сказки? — с надеждой спросил Никита.
— Кто ж его знает? В таких местах быль от правды никогда не отличишь. Во всяком случае, говорят, будто в то утро, когда археологи погибли, не нашли серебряного обруча, находившегося между третьим и четвертым позвонками у жмурика в захоронении.
Косточки остались, будто и не дотрагивался до них никто. А ожерелье исчезло.
— Ну, ясное дело, кто убил археологов, тот, видно, и ожерелье унес? — заметил Никита.
— Вот и я о том же… А местные, вишь, верят, что на медведице он теперь, этот обруч серебряный, — заметил Иван.
— Ну и дела… — поразился Лопухин.
— Короче, с той пора сюда, в эту Тавду, носа никто не совал. Настоящим археологам денег не дают на экспедиции, а черные археологи боялись шибко… Суеверные! Вдруг про медведицу это все правда? Вот только Семанович у нас отчаянный. Уж сколько лет ему эта история не дает покоя… Все твердил: раз одно захоронение нашли, значит, еще есть! И видишь, прав оказался. Добился своего. Думаешь, Аулена легко было уговорить нам помогать? Горы золотые ему пообещали, точнее — реки водки… Все племя его споить поклялись огненной водой… Еле уговорили! Никак не хотел сюда с нами идти. Боялся шибко. Да и сейчас, не гляди, что он храбрится, все равно, я уверен, от страха трясется — того и гляди сбежит! У них медведь ведь самый почитаемый, самый главный зверь. Ведь вся жизнь у них с охотой, со зверьем связана. У них и клятву дают над лапой или мордой убитого медведя.
— А вы сами?
— Что — сами.
— Не боитесь этой медведицы?
Иван пожал плечами.
— Да лес ведь полон диким зверьем, разве не так? — нехотя буркнул он.
— Так-то так…
Иван положил руку на ружье:
— Что делать… Будем защищаться!
— Се ля ви. Такова жизнь. Если беде суждено прийти, не убережешься, — подтвердил Семанович.
Глава 6
День выдался в городке странный. С самого утра улицы утопали в тумане. Причем то вдруг становилось ясно и казалось, что теперь весь день будет светить солнце; то вдруг машину снова накрывало холодным и белесым клоком густого тумана, как будто они были не в машине, а в самолете и входили в тучу.
Тогда Светлова вела машину очень медленно. Потом опять становилось ясно. Как будто от большого главного тумана где-то далеко отрывало клоки и приносило к ним в город.
Уже битый час Анна и Дэзи ездили по улицам в поисках «того самого дома». Дэзи отказалась садиться за руль, и это пришлось сделать Светловой.
Сама девушка сидела, бессильно откинувшись на спинку сиденья, с бледным, застывшим, как маска-, лицом. И возможно, из-за такого своего состояния, а возможно, как раз из-за этого дурацкого тумана и не могла никак узнать, определить дом, в котором с ней приключилась в высшей степени странная история.
— Нет, это какое-то мучение! — пожаловалась наконец Аня. — Ну и денек! Явно не для следопытов…
Люди на улицах, дома, деревья — все то исчезало на некоторое время в тумане, то появлялось снова.
В какой-то особенно густой порции тумана Светлова остановила машину совсем.
— Знаешь что, Дэзи… Тебе нужно хоть немного успокоиться. — Анна осторожно и ласково дотронулась до ее руки. — Сосредоточиться….
Очевидно, она сделала это совершенно напрасно, потому что у Дэзи тут же появились на глазах слезы.
— Это всегда так, — всхлипнула девушка. — Никто не жалеет, и ничего, держишься. А только пожалеют, и сразу плачешь.
— Ну и поплачь, — вздохнула Светлова. — А потом мы с тобой снова займемся делом.
— Я такая одинокая, — призналась Дэзи сквозь слезы. — Очень одинокая и совершенно сумасшедшая…
— Ну-ну!
— Но вы же сами говорили, что я сумасшедшая.
— Ничего я такого не говорила, — запротестовала Светлова.
— Ну, не говорили, так думали.
— Тем нормальный человек и отличается от идиота, что в состоянии менять точку зрения по мере поступления новой информации.
— Разве так бывает, чтобы ни с того ни с сего упасть в какой-то странный обморок, а потом — чтобы глюки всякие?
— Бывает всякое, — возразила Светлова. — Правда, у этого «всякого» непременно должно быть какое-то объяснение. Вот что, поплакали и хватит. Поехали дальше, посмотрим-ка, что же это за таинственный дом.
80 
