очень нудно 
109 
– В Себеж.
– Помню, была у меня одна из Себежа… Дура дурой, но зато задница, как печка, а уж как она это дело любила, тебе не рассказать. Да-а-а, молодо-зелено… По Волоколамке поедешь?
– Само собой, – сказал Раскошин и опять ухмыльнулся. – На своей «Волге» часов за шесть долечу, – добавил он, чтобы развеять последние сомнения.
– Так уж и за шесть?
– Так ведь движок английский, и водитель, между прочим, тоже не хухры-мухры. А что цвет у машины неброский, так ты правильно сказал: я пока не президент, мне светиться незачем.
– Это такая серенькая? – уточнил Кудрявый. – Да, цвет и в самом деле.., того. Не президентский.
– Какой есть. Зато милицейский эскорт не перепутает, за кем ехать: за ним или за мной. А это уже плюс, правда?
Они немного посмеялись и простились как компаньоны Со стороны могло бы показаться, что эти двое – просто не разлей вода, и только Сивый мог в полной мере оценить все нюансы состоявшегося только что разговора. Теперь, получив исчерпывающие сведения, Кудрявый наверняка отправит всех, кто окажется под рукой, на Волоколамское шоссе и засядет дома в ожидании новостей. Спровадить в кювет мчащуюся на бешеной скорости машину – дело нехитрое, оно по плечу даже гориллам Кудрявого.
Сивый представил себе, сколько серых «Волг» не доедет сегодня до места назначения, и снова ухмыльнулся – на этот раз с оттенком мечтательности.
Закончив разговор, он немного успокоился и, больше не заботясь о заметании следов, поехал в центр. С трудом отыскав место для парковки, он вышел из машины и направился прямиком в ресторан Президент-отеля. Обедать было рановато, но Сивый сделал пространный заказ и употребил все до последней крошки по прямому назначению. К заказанному вину он даже не притронулся – не из боязни перед инспекторами ГИБДД, а потому, что для предстоящего дела ему требовалась свежая, не замутненная парами алкоголя голова. Несколько шокированный последним обстоятельством официант успокоился, получив щедрые чаевые, и унес откупоренную, но непочатую бутылку коллекционного сухого вина обратно на кухню.
Сивый не сомневался, что там бутылке найдут применение, но такие мелочи его не волновали – он всегда считал, что деньги существуют единственно для того, чтобы о них не думать.
Он выкурил сигарету, потягивая черный кофе и рассеянно глядя в окно. Погода опять испортилась. Осень брала свое, тучи напирали на Москву плотными стадами, готовясь вывалить на город тонны снежной крупы. Полдень из-за этого был похож на сумерки, сочившийся сквозь стеклянные стены серенький полусвет навевал дремоту.
Хотелось заползти под одеяло, свернуться калачиком и не открывать глаз до самого лета. Сивый действительно прикрыл глаза, но только на секунду – расслабляться сейчас было не время.
Он вышел из ресторана и сел за руль, с удовольствием представляя, как в это самое время в сторону Волоколамского шоссе мчатся навороченные иномарки, до отказа набитые бритоголовыми ублюдками в кашемировых пальто и укороченных кожанках. Откинувшись на спинку сиденья, Раскошин с сомнением взвесил на ладони трубку сотового телефона.
– Какого черта, – пробормотал он. – Если бить, то бить до смерти.
Он набрал 02 и сообщил оператору, что на Волоколамке готовится крупная разборка с применением огнестрельного, а может быть, и автоматического оружия. Оператор с профессиональной невозмутимостью попросила его назвать себя.
– Ты что, совсем дура? – спросил он вместо ответа и прервал связь.
Все было хорошо, а теперь стало еще лучше. Для верности можно было подождать еще полчасика, и он провел это время, развлекаясь чтением вчерашней газеты и от души потешаясь над заполнявшими ее страницы благоглупостями. По истечении получаса он сложил газету и посмотрел на часы. Чувство времени, как всегда, не подвело его: прошло ровно тридцать минут. Раскошин бросил газету на заднее сиденье и запустил двигатель.
Лысый упырь жил на широкую ногу, не отказывая себе в удовольствиях. Его трехэтажный особняк стоял в глубине прозрачного, оголенного листопадом березового перелеска километрах в двадцати от Москвы и за пять верст от ближайшего человеческого жилья. К дому вела неширокая, но идеально гладкая и прямая как стрела асфальтированная дорожка. В сотне метров от основной дороги она была перегорожена шлагбаумом, возле которого в лучших российских традициях имелась утепленная будка, выстроенная из дорогих западных материалов и с огромным, во всю стену, окном зеркального стекла. За этим зеркалом всегда сидел гориллоподобный гуманоид с пистолетом под мышкой и трубкой радиотелефона в руке. Других дорог к дому Кудрявого не было, так что всякий визитер поневоле должен был остановиться возле шлагбаума и выдержать унизительную процедуру беседы с сидевшим в будке приматом, а при необходимости даже пережить самый обыкновенный обыск.
109 
