очень нудно 
109 
Мерзкое, разъедающее кожу соплеподобное образование стало стекать к глазам Хана. Он попытался резко смахнуть помеху свободной рукой. Отвлекся. Джумахунов мгновенно надвинулся и ловким ударом сверху отсек Ибн-Норик-хану левое ухо. Хлынула кровь. Возможно, где-то внутри Хан запаниковал. Его удары не сделались менее слабыми, но стали более хаотичными – он уже совсем не нападал, только защищался. А мерзкая пакость на его лбу и голове продолжала наплывать на глаза. Он снова отвлекся. Теперь Джумахунов полностью уверился в своей победе. Он мог позволить себе поиграться со смертью. Сделав обманное движение, он вновь нанес рассчитанный удар сверху, и на песок шмякнулось второе ухо Хана. Теперь тот был в явной панике. Дело было не в боли – он увидел тактическое превосходство врага.
Дальше было избиение. Краем глаза Джумахунов глянул на ряды соратников подвергаемого линчеванию главаря. Никто не шевелился и не тянулся к оружию. Они просто смотрели, затаив дыхание. Тогда Джумахунов срубил ему нос. Снова хлынула кровь. Ибн-Норик-хан наносил по воздуху какие-то бессмысленные удары, похоже, его рука уже работала сама по себе, без подсказок объятого предсмертной паникой мозга.
– Это тебе за моих разведчиков! – задыхаясь, выкрикнул Джумахунов.
Слышал ли его враг без ушей? Джумахунов этого не знал. Больше не было смысла продолжать этот садизм.
– Сдохни, сын шайтана! – проорал он во всю силу легких и мгновенным ударом снес голову Ибн-Норик-хана.
Все было кончено. Обезглавленное туловище дернулось, уронило саблю и завалилось вперед в промежуток между почти сцепившимися животными. Оба верблюда шарахнулись в стороны. Джумахунов соскочил. Он не знал, за что ухватить еще горячую голову. Затем сообразил и взялся за бороду. Он поднял ее высоко кверху, этот варварский трофей, и издал из работающих мехами легких что-то ужасное, доисторически древнее, а может, даже дочеловеческое. И где-то далеко, за линией его туманящегося зрения, верные воины подхватили его бешеный возглас.
51. Шпионская нерешительность
Однако он по-прежнему не знал, что делать. Рассказать ей? А если не согласится? Если не поверит? А если наоборот, очень даже поверит, Кира вон, у Стругацких, поверила. Только решит, что счастье должно быть для всех и негоже прятаться за чужими спинами, возьмет и откажется, останется строить светлое завтра без буржуев. Что тогда? Более того, если возьмет и исполнит свой комсомольский долг – сходит куда следует, из лучших, понятно, побуждений? Что делать-то?
Снова был одинокий покуда вечер. Теперь Панину казалось, что он размышляет над этой проблемой не первую неделю. Может, подсознательно оно так и было. Но только после последнего перехода между мирами у него появилась мысль о том, что все здесь приговорено. И обжалованию решение судей не подлежит. А вот взять и самому доложить обо всем местным? Принести в доказательство подслушивающий «пенек». Что, не поверят? Порассказать о вторжениях их авианосных соединений в наш мир. Заинтересуются, откуда информация – в газете «Правда» о таком не пишут. Может, сразу и не поверят. Но уж за шпиона империалистов примут точно. Затем, скорее всего, попытаются перевербовать. А потом начнут искать пути-дороги, дабы собственными глазами увидеть. Веселая перспектива.
И все-таки, как начать разговор? Примет она его за сумасшедшего, эдакого тихо помешанного князя Мышкина. А вдруг возьмет и сразу поверит? Фантастику вон читает – ждет принца со звезд. Вот и дождалась, кажется.
52. Самый угнетенный народ
Декабрь сорок седьмого. Кто теперь самый угнетенный в мире народ? Если не открывали газету «Правда» и не слушали радио недели три-четыре, вовек не догадаетесь. Можно, конечно, попробовать. Китайский кули? Нет, это было в начале года. Сейчас они идут по верному пути национального освобождения и возрождения. Египетские феллахи? Почти верно, этих последнее время, судя по прессе, бойко угнетают белые колонизаторы, особо в районе Суэцкого канала. Но все-таки это не самые нещадно эксплуатируемые люди земного шара, нет. Конечно, американским неграм, чьи прабабки были похищены из родимой, милой сердцу Африки, приходится нелегко, все об этом ведают. Да и пуэрториканцам несладко быть сырьевым придатком империализма. Однако вы не угадали, а четыре попытки – это и так перебор. Хуже всех доводится детям скудной природы, наивным, но мужественным аборигенам Австралии. Истребляют их колонизаторы с уголовной родословной под корень, сгоняют с насиженных теплых пустынь, не дают запускать любимые бумеранги куда хочется, а главное и обидное, не разрешают вести дружественную переписку и получать посылки из сочувствующей страны, давным-давно победившей царизм и крепостное право. Эх, жаль-краснокожие братья, индейцы истреблены почти под корень, а то бы и им можно было бы посочувствовать и слать бандероли с газетами «Комсомолец Донбасса» или журналом «Звезда Востока», а также «Коммунист Вооруженных Сил».
109 
