45 
– Нет, он живет сейчас. Живет в Древнем Риме сейчас. И он – не я. Реинкарнация тут ни при чем.
– Но твое тело!..
Жирный посмотрел на меня и кивнул:
– Точно. Значит, мое тело либо существует в двух пространственно-временных континуумах одновременно, либо не существует вообще нигде.
14. Вселенная есть информация, и мы статичны в ней – не трехмерны, не существуем ни в пространстве, ни во времени. Полученную информацию мы ипостатируем в материальный мир.
Параграф 30, подводящий итог. Мир явлений не существует – это гипостазис информации, производимой Разумом.
Жирный до смерти перепугал меня. Он вывел параграфы 14 и 30 из собственного опыта, когда обнаружил, что в нем есть кто-то еще, и этот кто-то живет в другом месте и в другое время – на расстоянии восьми тысяч миль и двух тысяч лет.
Мы не индивидуальны. Мы лишь точки в едином Разуме и должны существовать раздельно друг от друга. Однако Жирный случайно получил сигнал (золотую рыбку), предназначавшийся Фоме. Это Фома имел дело с символом рыбы, вовсе не Лошадник. Если бы девушка не объяснила, что означает рыбка, ничего бы не случилось. Пространство и время стали для Жирного – и для Фомы! – видимыми. Глазам Жирного открылись одновременно две реальности, и, по-видимому, то же самое произошло с Фомой. Фома небось гадал, что это за чужой язык звучит в ЕГО голове. А потом понял, что и голова-то не его.
– Кто-то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.
Так думал Фома, а не Жирный. Хотя все это можно отнести и к Жирному.
У Фомы, однако, было преимущество. Как сказал Жирный, Фома был умнее, он стал главным. Он взял Жирного под контроль: переключил его с вина на пиво, подстриг бороду, стал пытаться водить машину… Но что самое важное, Фома вспомнил – если можно употребить здесь это слово – других себя. Одного на Крите Миносском, за три тысячи лет до римского Фомы – куда как давно. Фома даже вспомнил себя еще раньше – себя, прилетевшего на эту планету со звезд.
Фома жил и в позднем неолите. И в качестве раннего христианина в апостольские времена. Он не видел Христа, но знал людей, которые его видели, – Бог мой, когда я пишу такое, то едва не теряю контроль над собой. Фома придумал, как возродиться после физической смерти – все ранние христиане знали как. Посредством вспоминания. Система должна была работать следующим образом: прежде чем умереть, Фома поместит свою энграмму в символ раннего христианства – рыбу, съест какую-то странную розовую – такого же цвета, как видения Жирного, – странную розовую пищу, запьет ее питьем из священного сосуда, хранящегося в холодном месте, а когда возродится, то будет расти совсем другой личностью, пока ему не покажут символ рыбы.
Фома полагал, что это произойдет примерно лет через сорок после его смерти. Тут он ошибся – понадобилось почти две тысячи.
Вот таким образом, при помощи такого механизма, время было упразднено. Точнее, была упразднена тирания смерти. Обещание вечной жизни, предложенное Христом своим немногочисленным последователям, не было ложью. Христос научил их, как действовать – тут все дело в бессмертном плазмате, о котором говорил Жирный. Это живая информация, век за веком скрывающаяся в Наг-Хаммади.
Римляне выявили и убили всех гомоплазматов, коими являлись ранние христиане. Христиане умерли, а их плазматы отправились в Наг-Хаммади и перенесли информацию на скрижали.
Так было до 1945 года, когда библиотеку нашли, раскопали и прочитали. Поэтому Фоме пришлось подождать не сорок лет, а две тысячи. Одной золотой рыбки недостаточно – бессмертие, уничтожение времени и пространства, достигается только при посредстве Логоса или плазмата. Только он бессмертен.
Мы говорим о Христе. Христос – внеземная форма жизни, которая прибыла на нашу планету много тысяч лет назад и, будучи живой информацией, вошла в мозг человеческих существ, уже живших здесь. Мы говорим о межвидовом симбиозе.
До того как стать Христом, он был Элией. Евреи знали все о бессмертии Элии – и его способности делиться бессмертием с другими путем «разделения духа». Люди Кумрана знали об этом и искали способ получить частичку духа Элии.
Ты видишь, сын, здесь время превращается в пространство.
Сначала вы превращаете время в пространство, затем идете сквозь него. Однако Парсифаль осознал, что сам он не двигался; он стоял на месте, а изменился, претерпел метаморфозу пейзаж. Наверное, какое-то время Парсифаль наблюдал двойную экспозицию, наложение, как и Жирный. Это время-сон, оно существует сейчас, а не в прошлом, когда жили и творили свои деяния герои и боги.
45 
