очень нудно 
41 
Мне больно думать об этом. Больно временами, больно всегда. Епископ Арчер, который гистеропротеронил меня по всей улице — он ведь был епископом, а я всего на всего молодой женщиной со степенью бакалавра гуманитарных наук, полученной в Калифорнийском университете… И вот я однажды вечером услышала передачу Эдгара Бэрфута об индусской анумане и узнала больше, смогла узнать больше, чем Епископ Калифорнийский. Но это ровным счетом ничего не значило, ибо Епископ Калифорнийский не стал бы слушать меня больше кого-либо другого, кроме своей любовницы, которая, как и он сам, была так обуреваема чувством вины и столь запуталась в интригах и обманах, проистекавших из тайности их отношений, что они оба уж давно утратили способность здраво рассуждать. Билл Лундборг, теперь заключенный в тюрьму, мог бы указать им на ошибку. Водитель пойманного наугад такси мог бы сказать им, что они намеренно губят свои жизни: не тем, что верят в это — хотя достаточно было бы и одного этого, — но своим решением опубликовать это. Великолепно. Сделай это. Сломай свою чертову жизнь. Составляй звездные карты, составляй гороскопы, пока бушует самая разрушительная война современности. Заслужи местечко в учебниках по истории — как тупица. Усаживайся на высокую табуретку в углу, надевай колпак и уничтожай результаты всего того социально-активного дерьма, что затевал совместно с лучшими умами столетия. За это умер Мартин Лютер Кинг. За это ты маршировал в Сельме: чтобы поверить и чтобы открыто об этом заявить, что призрак твоего мертвого сына вкалывает иголки под ногти твоей любовнице, пока она спит. Пожалуйста, издай это. Ну пожалуйста.
Логическая ошибка, конечно же, заключается в том, что Кирстен и Тим рассуждали в обратном порядке, от результата к причине. Они ведь не видели причины — они видели лишь то, что называли «явлениями», и из этих явлений они и вывели Джеффа как таинственную причину, действовавшую в «ином мире» или из него. Структура ануманы демонстрирует, что такое индуктивное умозаключение и не заключение вовсе. В анумане вы начинаете с предпосылки и посредством пяти шагов идете к заключению, причем каждый шаг герметичен как по отношению к предыдущему, так и по отношению к последующему. Но нет никакой герметичной логики в том, что разбитые зеркала, опаленные волосы, остановившиеся часы и все прочее дерьмо обнаруживают и действительно доказывают существование другой реальности, где мертвые уже не мертвые. Это доказывает лишь то, что вы легковерны и с точки зрения рассудка находитесь на уровне шестилетнего ребенка: вы не отдаете себе отчета в реальности, вы затерялись в воображаемом исполнении желания, в аутизме. Но этот аутизм весьма зловещего типа, ибо он вращается вокруг всего лишь одной идеи. Он все-таки не захватил вас полностью, не поглотил все ваше внимание. Вне этой единственной ложной предпосылки, этой единственной ошибочной индукции, вы здравомыслящи и разумны. Это локальное безумие, позволяющее вам нормально говорить и действовать все остальное время. И поэтому-то вас никто не запирает в психушку — ведь вы все еще способны зарабатывать на жизнь, мыться, водить машину, выносить мусор. Вы не безумны так, как безумен Билл Лундборг, а в некотором смысле (в зависимости от того, как вы определяете слово «безумный») и вовсе не безумны.
Епископ Арчер по-прежнему мог исполнять свои пасторские обязанности. Кирстен все так же могла покупать одежду в лучших магазинах Сан-Франциско. Никто из них не разбивал голыми кулаками витрин отделения Почтовой службы США. Нельзя арестовать человека за его веру в то, что его сын общается с нашим миром из другого, или, коли на то пошло, за его веру в этот другой мир. Здесь навязчивая идея незаметно переходит в религию вообще, становится частью ориентированности мировых религий откровения на «иной мир». В чем разница между верой в Бога, которого вы не видите, и в вашего мертвого сына, которого вы тоже не видите? Что отличает одну Невидимость от другой? Разница, конечно же, есть, но довольно коварная. Ей приходится иметь дело с общественным мнением, довольно ненадежной сферой: многие верят в Бога, но лишь немногие верят в то, что Джефф Арчер втыкает булавки под ногти Кирстен Лундборг, пока та спит — вот в чем разница, и при внесении субъективности это очевидно. В конце концов, Кирстен и Тим могут предъявить чертовы булавки, опаленные волосы, разбитые зеркала, — не говоря уж об остановившихся часах. Но, несмотря на это, они совершают логическую ошибку. Совершают ли ошибку те, кто верит в Бога, — этого я не знаю, ибо их систему верований нельзя проверить тем или иным способом. Это просто вера.
41 
