103 
— Надо думать, — хмыкнул Мошкин.
Он прошел на кухню, Соня следом. Дом произвел на нее впечатление. Сколько же может стоить такой особняк? Наконец-то заветное наследство в ее руках! И деньги отчима. Огромные деньги. До конца жизни она теперь не будет нуждаться. Будет покупать себе наркотики. Единственная мысль — о них. Ей становилось все хуже и хуже.
— Думаешь, нам надо ссориться? — спросила она, когда Павел полез в холодильник за пепси-колой.
— Тебе-то уж точно не надо со мной ссориться. Хочешь? — протянул он баночку и Соне.
— Почему?
— Потому что ничего твоего здесь нет.
— Это как? — оторопела она.
— Я сейчас. Подожди минутку.
Мошкин ушел, она осталась на кухне одна. Открыла баночку, сделала глоток ледяной колы и невольно поморщилась: гадость! Павел вернулся с железным ящичком в руке. Аккуратно отпер его ключиком, достал какой-то документ. Положил его на кухонный стол.
— Слушай, в доме ничего нет? — нетерпеливо спросила Соня.
— В каком смысле?
— Ну, травки, покурить. Или чего покруче. Согласна на все.
— Смеешься? — пристально посмотрел на нее Мошкин. — Выпивка есть, но до вечера в этом доме не принято употреблять спиртное.
— Понятно. Честный, хороший мальчик. Ну и сколько тебе отвалила за это мама?
— Ты сюда смотри, — Павел ткнул пальцем в бумагу.
— Что это?
— Дарственная на дом.
— А денег ты не мог бы мне одолжить? Баксов сто. На первое время. — И через паузу: — Как ты сказал?
— Этот дом мой.
— Ты шутишь?
— Нет. Не шучу. А это мои банковские карты. Чтоб ты знала. На них большая часть денег. Принадлежавших твоему отчиму, а потом твоей матери.
Она смотрела на железный ящичек, полный сюрпризов. Не собираясь, впрочем, вникать в суть.
— Так как насчет ста баксов? Надо, пойми. Срочно.
— Ты хоть что-нибудь соображаешь? — спросил Павел Мошкин.
— Буду соображать. Но не сейчас. Позже.
— Ты сейчас думаешь — какая же он сволочь! Обманул бедную вдову.
— Ничего я не думаю. Дай денег.
— Но я обещал Ане тебя спасти. Клятву дал перед ее смертью. Я объяснил, что как только деньги попадут тебе в руки, все пойдет по ветру. Я человек бережливый. Хозяйство веду сам. У меня есть девушка, которая изредка приезжает и помогает по дому. Очень хорошая девушка. Это обходится дешевле, чем приходящая домработница. Надо только время от времени с ней спать и кормить обещаниями. Мы с тобой хорошо устроимся.
— Что ты говоришь? Я же только сто долларов прошу! Ничего больше!
— Конечно, твое лечение дорого мне обойдется. Но я обещал Ане. Она мне поверила. За два года она хорошо меня узнала. Вот завещание. Оставшиеся деньги и все, что находится в доме, также принадлежит теперь мне.
— Что-что?
— Твоего здесь нет ничего, — повторил Мошкин.
— А деньги? Есть у меня деньги?
— Нет.
— Даже ста баксов? — жалко улыбнулась она.
— Да. Даже ста долларов.
— Ты шутишь!
— Не шучу. Мне не жалко этих денег, пойми. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Я все буду покупать тебе сам. Потому что обещал Ане. Но денег на руки не дам. Ни копейки. Пока не пойму, что тебе можно доверять. Ты будешь учиться. Не так, как в Англии. По настоящему. Получишь хорошее образование. Я устрою тебя на хорошую работу.
— Работать?! — Она не выдержала и рассмеялась. — Нет, ты все-таки шутишь!
— Не шучу.
— А сам? Сам ты что делаешь?! Учишься?! Работаешь?! Ты вор! Это не твой дом! Не твои деньги! Это все мое, мое, мое!!!
— Посмотри эти бумаги, — спокойно сказал Мошкин. — Нет, в руки не дам. Ты ничего не соображаешь сейчас.
— Банковские карты? А наличные? — Она видела теперь только железный ящичек. И заветный ключик.
— На наркотики ты не получишь ни копейки, — твердо сказал Павел Мошкин. — Тебе сейчас надо принять ванну, отоспаться.
— Ты всерьез думаешь, что я смогу сейчас уснуть?!
— Надо бороться, Соня. Все. Та жизнь кончилась.
— Нет. Не верю. Я тебе не верю.
— Да.
— Ты… мерзавец! Подлец! Ты хотя бы понимаешь, что со мной творится?!
— Хочешь, я вызову врача?
— Врача?! Себе вызови!
— Соня…
— Тебе самому сейчас понадобится врач…
Она огляделась в поисках предмета, который бы мог… На глаза попался железный топорик для рубки мяса. На вид тяжеленький. Схватила его. Мошкин испуганно попятился:
103 
