очень нудно 
84 
— А Паше зачем линять?
— А ему вообще Россия не нравилась. Он давно заглядываться начал на дальние теплые страны. И работать он не любил. Теннис, бассейн, полежать на пляже, на жарком песочке. Да ты сам все знаешь, — вновь усмехнулся Манцев.
— И тоже собирался прихватить любовницу?
— Тут-то и возникла проблемка. Дело в том, что наш коммерческий директор втрескался в порядочную девушку, этакую воительницу-охранительницу. Она-то на него и надавила насчет наведения в фирме порядка и восстановления справедливости. Паша завертелся, как уж на сковородке. Сначала ему понравилось в благородство играть, но старая закваска все равно бродит, особенно если ее сахарком посыпать. А управляющий такую бочку варенья выкатил! Ого-го! Валера, естественно, знал про Пашину новую бабу, хотя это держалось из-за Норы в великой тайне. Он сказал, что Паша дурак, если верит, что его девушка испытывает к нему нежные чувства. Что ей только фирма нужна. Все правильно: умные женщины любят умом, а такая любовь мужику на пользу пойти не может. Долго они так беседовали, потом Паша заявил, что сам уже начал задумываться о смысле жизни. Надо ли ему все это? Справедливость, любовь к ближнему своему, помощь нуждающимся? И не проще ли слинять куда-нибудь в жаркие страны и выбросить эту дурь из головы? Они ударили по рукам, договорились о встрече на трезвую голову, чтобы обсудить детали и процент каждого, и разошлись.
— А как же Паша слетел с балкона?
— А это вы сами думайте, я уже и так много чего сказал.
— Кто эта тайная любовница коммерческого директора?
— Опять-таки не собираюсь никого закладывать. Меня с Норой вычислил, попробуй-ка, просчитай Пашу!
— А зачем ты мне все это рассказал?
— На всякий случай.
— Верю. Испугался за свою блестящую карьеру. Я все-таки имею влияние на Серебрякову. А в смерти Иванова у тебя какой интерес? Показания зачем давал насчет того, что он убил Сергеева, и сам с балкона спрыгнул?
— Серебрякова попросила.
— В обмен на…?
— Не хочу сглазить.
— Ого! Значит, серьезное предложение! Не под Пашино ли наследство метишь, Константин? Удачно у тебя все получилось? Мечты-то, оказывается, сбываются!
— Совпадение.
— Здесь в санатории место такое: урожайное на совпадения. Да ты кури, Костя, кури. Не стесняйся. Что ж только одну? Ты же курить сюда пришел?
— Расхотел. Курение, говорят, сокращает жизнь, а она у меня только начинается. Хорошую-то зачем опасности подвергать?
— Как ты в себе уверен! Рад за вас, честное слово, Константин, как там ваше отчество?
— Петрович.
— Блестяще! Константин Петрович, скоро к вам так просто не войдешь: секретарши, сотовые телефоны, банки, биржи и дела, дела, дела… Большое вам плавание, как большому этому самому, которое никогда не тонет.
— Ну-ну, я-то утрусь. Но ты, мент, будешь это самое всю жизнь разгребать, а я на «Мерседесе» ездить. И все равно, по-моему будет, как сейчас. Никому ты ничего не докажешь.
— Будет и по-твоему, пока не шлепнут. А еще лучше, Манцев, ты живи. Одно наказание у тебя уже есть: Нора. Остальное получишь со временем.
Манцев дернулся, было, хотел ответить, но сдержался, просто встал с дивана и направился к выходу.
— Сигареты не забудь! — крикнул Алексей.
— …
— А еще интеллигентом прикидывался, — совсем уж по-детски пробормотал обозленный Леонидов. — Вот и верь после этого людям!
Когда за Манцевым захлопнулась дверь, Алексей громко зевнул: «Мне, что ли, закурить? А ведь Манцев не курит "Кэмел", это не его сигареты. Он пришел сюда не просто так. Заложить? Кого? Ишь ты! Нору он хочет содержать! Пашин блеск глаза застит! Знал бы он правду! А я ему не сказал… Костя на дорогие привычки только замахивается, зато с каким аппетитом! Нет, не просто так он заглянул на огонек. И не зря я его плохим словом назвал. Он сдал. Намекнул, и весьма прозрачно. Кстати, что-то пауза затягивается. Нерешительный намечается собеседник. Самому, что ли, пойти поискать?»
— Есть там кто? — крикнул он наугад. — Выходите!
Раздался нерешительный скрип двери, и из-за колонны появилась огромная фигура в белом. Леонидов невольно вздрогнул. Привидение? По его душу. Тень управляющего! Сейчас будет требовать справедливого возмездия.
Меж тем Тень приближалась к дивану.
— Елизавета, ты? — спросил он, вглядевшись. -Опять подслушивала?
— Ага.
— Дурная привычка?
84 
