очень нудно 
80 
— Можно я присяду?
— Здесь темно и холодно.
— На мне носки и теплый свитер. Я здесь, на краешке.
Она говорила шепотом. Алексей же, напротив, старался, как можно громче выражать вслух свои мысли.
— Так вы обиделись? — переспросила Эльза, устраиваясь на диване.
— Вы же не большая Лиза, а говорите детские вещи. «Обиделся» — это не то слово, мы с вами не конфетку в песочнице не поделили. Сначала вы взываете к справедливости, клянетесь дать показания в кабинете у следователя, требуете возмездия, а через несколько часов я выясняю, что вы решили присоединиться к большинству. И заявили Семеркину прямо противоположное тому, что сказали мне. То, что я при этом почувствовал, вряд ли можно назвать обидой. Вы когда врали-то: мне или Семеркину?
— Я из-за ребенка, — виновато сказала Эльза.
— Да? А что с ним такое?
— Ирина Сергеевна не хочет возбуждения уголовного дела. Все должно остаться внутри фирмы. В ее же интересах.
— Ирины Сергеевны? — усмехнулся Алексей.
— Фирмы. В интересах же наших сотрудников. Это может сделать плохую рекламу и вообще… А я собираюсь там работать.
— Значит, кусок хлеба насущного дороже отмщения? Валере уже все равно, он умер, а вам жить. Правильный выбор! А сразу вы сообразить не успели?
— Ну, когда я Валеру увидела там… В холле… Захотелось отомстить, особенно его жене. А потом прошло.
— Что ж, и так бывает.
— Так вы не сердитесь?
— Вы прощения пришли просить? Или на разведку?
— Какую еще разведку? Мне просто неловко перед вами. Если бы я не позвала вас тогда, вы бы не пошли на конфликт с коллективом. Не узнали бы правду и не стали бы ссориться. С Барышевыми, с Ириной Сергеевной.
— Вы так думаете? Какая вы добрая, Эльза. Заботливая. Идите, спите спокойно, ничего я никому не собираюсь доказывать.
— Нет, вы все-таки обиделись. Если бы вы меня поняли… Вы не женщина. Да, я держусь за работу, потому что родители мои — простые люди. Не как у Таньки Ивановой. Мы впятером живем в двухкомнатной хрущебе, когда ее будут сносить и расселять — неизвестно. Может, через год, а может, через пять. А жить хочется сейчас, понимаете? Сейчас! Не через пять лет, и, тем более, не через десять. Когда сил уже не останется. Останется только завыть в полученных трех отдельных комнатах, потому что молодость прошла. Все деньги я отдаю маме, потому что она ухаживает за парализованной бабушкой. Брат учится, отцу постоянно задерживают зарплату. Да и получает он гораздо меньше меня. Я семью кормлю, вы понимаете? Когда мне хочется купить новую вещь, потому что неловко ходить на работу все время в одном и том же, мама начинает потихоньку скулить. Жаловаться, напоминать: Эльза, у нас стиральный порошок кончился, Павлику надо новые джинсы, старые совсем порвались, квартплату прибавили, папе опять задержали зарплату… Может, ты в следующем месяце купишь себе то, что хотела? А в следующем месяце повторяется то же самое. Это порочный круг. Бесконечный: все деньги уходят в унитаз или на одежду для Павлика, который, по маминым же словам, когда вырастет, все отдаст. Да ничего он никогда не отдаст! Он все как должное принимает! Как будто я его рабыня! И всю жизнь будет так делать. А мне некуда деться. Просто некуда. Я из этого круга вырваться не могу. Поэтому, чтобы изменить хоть как-то свою жизнь, я на все согласна: и на замужество это нелепое, и…
— Что еще?
— Так… Как будто я одна такая!
— Это уж точно! Вам не повезло: вы принадлежите к большинству. Или повезло? Принадлежать к большинству полезнее, чем к меньшинству. Взять, к примеру, вашу же фирму. Но в данном случае, это невезение. И большая часть населения нашей великой и могучей страны живет бедно. А некоторые и нашу с вами жизнь считают за роскошь. Могу рассказать про свои материальные трудности: квартира у меня, правда, отдельная, осталась за моей женой, когда бывший муж пошел под суд за убийство. Зарплата тоже от государства, а оно щедростью и пунктуальностью не отличается. То есть, деньги задерживают. Жена учительница, причем в обычной общеобразовательной школе, а не в дорогом модном лицее. Что еще? Да, ребенок. Усыновленный мною. Денег хватает дотянуть до очередной выплаты государством неоднократно задержанного. Как все, делаю долги, когда совсем прижмет, еду к маме за заготовками. Огурчики, помидорчики. И наша любимая картошка. Мама у меня, кстати, пенсионерка, ей надо помогать. Отца нет. Машины не имею, в рестораны не хожу, одежду покупаю на самом дешевом рынке. Только вас все равно не понимаю; хотя мы вроде бы товарищи по способу выживания.
80 
