Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
46 
- Осталось только устроить опознание, оформить все, как положено, и, считай, дело в шляпе. Вчера вечером я дозвонился до прокурора. Санкцию на обыск и на задержание Павнова мне выдадут в понедельник утром. Я хотел пригласить тебя в понятые.
- Обыск? - удивился Александр. - А что это даст?
- Что-нибудь да даст, - загадочно сказал Герман. - Ну, ты доволен?
- Сам не знаю. Думаешь, показаний сторожа достаточно?
- Будут и другие. Сотрудники больницы расскажут, как Павел Павнов домогался Марии Завьяловой, преследовал ее, настойчиво ухаживал. И, получив отказ, естественно разозлился. Нигде официально не работает, вечерами толкается на Пятачке в подозрительной компании, распивает с друзьями спиртные напитки. Чьи показания прилагаются. Хороший букет получается! А?
- Постой, какие еще друзья?
- Найдем, - уверенно сказал Герман. - Думаешь, он по вечерам дома сидит? Как же!
- Но мне сказали, что он хороший парень, тихий, застенчивый.
- А ты мне что недавно сказал? Что он маньяк, который разбил машину, а потом витрину. И украл костюм. Разве не так?
- Так.
- Ну и в чем дело? Дай-ка мне протокол. Герман аккуратно убрал листки в папочку. Показаниям Федора Завьялов не поверил. Но в том, что сторож Павнова опознает, не сомневался. Такое давление не выдержать и тертому калачу, а уж Федор скажет и подпишет все, что угодно. Только бы не трогали. Если у Павла нет алиби, он загремит за решетку. Поэтому и спросил:
- А если у него алиби?
- Какое? Дружки подтвердят, что был с ними, распивал спиртные напитки? Не пройдет. Да и не подтвердят они. Мать скажет, что Паша был весь вечер дома, а ночью преспокойно спал в своей теплой постельке? Какой суд ей поверит? Мать всегда на стороне сына. Показания близких людей судом не учитываются. Так-то.
- Но это может оказаться правдой!
- Вот обыск и покажет, где правда, а где ложь. Ну, давай обедать. Пить будешь?
-Нет.
- А я буду!
Завьялов уже решил, что завтра навестит Павнова. Черт с ними, с московскими гостями! Интуиция должна подсказать, убивал тот Машу или нет. Надо просто с ним поговорить. О Веронике и Павле решил пока молчать. Когда Герман выпил водки, как бы вскользь спросил:
- А почему ты все-таки не женишься?
- На ком? - спросил Герман, жуя картошку. -Вкусно! Хорошо у тебя получается, Зява! Вот я готовить не умею.
- Ну и женился бы.
- На ком?
- Хотя бы на Веронике.
- Хочешь сказать, что можешь представить себе Нику, жарящей картошку на сале? - Гора-нин расхохотался.
- Я ее не знаю. Но, может быть, она окажется хорошей женой и Хорошей хозяйкой?
- Ты ее мать знаешь?
- Аглаю Серафимовну? - (С языка чуть не сорвалось «Наглаю»). — Откуда? Наслышан, конечно.
- Иметь такую тещу, все равно, что стоять на табуретке с петлей на шее. Чуть потерял бдительность, и табуретка - бац! Одно движение ноги тещи, и ты качаешься с высунутым языком. Она меня все равно уничтожит. Это не женщина -ядерная бомба. Все и всех вокруг испепеляет. Ника говорит, отец по дому на цыпочках годит. Мэр города! Что уж обо мне говорить! Я, Зява, на цыпочках ходить не умею.
- Но если любовь? .
- У кого? - откровенно удивился Герман.
- У тебя, у нее.
-У нее это простой каприз, а у меня... Ну, скажем так: давление обстоятельств. А любовь в жизни у настоящего мужчины может быть только одна. И все твои женщины обязательно похожи на первую.
- Значит, ты с ней порвал?
- Это не так-то просто. - Герман промокнул губы салфеткой. - Девчонка упряма. Потому что избалована. И, как ни крути, папа - мэр. Власти у него всяко больше, чем у меня. Я в прокуроры хочу, а он запросто может мне так кислород перекрыть, что останусь, без средств к существованию.
- Это ты о чем?
- Да так. К слову. Мне остается либо очаровать Аглаю, что практически невозможно, либо... -Герман тяжело вздохнул.
-Либо?
- Либо подсунуть девчонке другую игрушку. Авось она от меня отстанет.
- А по-моему, она тебя очень любит.
- Ты-то откуда знаешь? - удивился Герман.
- Это видно. Когда любят - видно.
- И кого, по-твоему, я люблю, раз это видно?
- Это было бы слишком смелое предположение.
- Вот и не надо, - поспешно отвел глаза Герман. - Ну что ты на меня так смотришь? Осуждающе. Мол, морочу голову девчонке. Да ведь это она ко мне приклеилась, не я к ней! Не люблю я ее! Понимаешь ты? Не люблю. Будь она дочь премьер-министра! Самого президента! Ничего это не изменит! Она много курит, слишком тощая, взбалмошная, капризная. Истеричка! Много красится, вечно пачкает косметикой постельное белье. Это мелочь, на таких мелочах и держится любовь. Тьфу ты! Нельзя же так часто повторять это слово! Давай-ка, Зява, выпьем. - И после паузы мрачно добавил: - За любовь.
46 
