113 
– Знаете что, мои дорогие? – строго сказала я им. – Вы переходите на самообеспечение: придется ловить мышей и птиц, если не хотите умереть с голоду.
Кошки повертелись возле меня, подумали и разошлись. Я вспомнила, что по утрам меня будили не только птицы, но и колокольный звон, и пошла звонить в колокол. Минут пятнадцать я дергала за веревку колокола, разгоняя звоном и сон, и тревогу. Получилось. Но в саду было еще прохладно, а веревка намокла от ночной росы, да и звонить оказалось не так легко и просто, как это выглядело со стороны, когда за веревку дергала сестра Дарья. Отзвонив, я пошла на кухню, чтобы согреться и приготовить себе завтрак.
На кухне, против обыкновения, было холодно и сумрачно. Я привыкла, что когда ни забежишь к матери Алонии, у нее всегда тепло и пахнет чем-нибудь вкусным, а от большой чугунной плиты пышет уютным жаром. За одну ночь тут все выстыло. Сумею ли я разжечь плиту? Да и спичек нигде не видно, чем же я буду ее разжигать?
Я походила по кухне, пошарила в большом, теперь опустевшем, буфете и ничего не нашла, кроме огромного количества прекрасной старинной посуды. Даже соли – и той не было!
На остывшей плите стояли большой медный чайник и две кастрюли: одна пустая, а другая с остатками вчерашней каши. Вот хорошо, что мать Наталия была вчера занята Пушкиным: если бы она узнала про эту кашу, она бы непременно скормила ее своим птицам. Ничего, обойдутся, пускай червяков едят. Я налила себе в кружку воды из чайника, взяла в ящике буфета ложку и стала есть кашу прямо из кастрюли, запивая ее холодной водой. Нормальный завтрак отшельника! После я найду спички, а дрова я видели за кухней, буду учиться топить печь – время у меня теперь на все есть.
Я пошла в сад, чтобы сорвать яблоко и завершить им свой убогий завтрак, но, проходя мимо церкви, не удержалась и опять немного позвонила.
Потом я решила обойти обитель и посмотреть, какое мне оставлено наследство: хватит ли мне продуктов на две недели, достаточно ли свечей осталось в свечной мастерской?
Продуктов не было ни на кухне, ни в кладовой за кухней – вообще нигде и ничего. Ничего удивительного, монастырь и жил-то впроголодь, а перед отъездом все остатки собрали и упаковали в дорогу. Интересно, а что же я-то буду есть? Можно, наверно, продержаться две недели и на яблоках, но все-таки любопытно, что думал на этот счет дядя Леша, когда просил меня остаться в обители?
Я походила но обители, поднялась на второй этаж и заглянула в матушкину келью. Там был такой же порядок, как всегда, только на столе стоял забытый чайничек с травяной заваркой – все лучше чем ничего. Я его прихватила, чтобы снести на кухню. Спичек у матушки и келье я не нашла, а свечи под иконами уже прогорели и потухли как и по всей обители.
К вечеру у меня от яблок свело скулы. Я доскребла остатки каши со дна кастрюли и выпила остатки матушкиного чая. «Завтра придется основательно заняться рыбалкой, – подумала я, – а потом надо будет поискать, не осталось ли чего съестного на грядках».
Стало темнеть, пора было зажигать свечи в храме и в кельях, чтобы все окна обители засветились и наш остров выглядел обитаемым, а я так и не сумела за целый день отыскать хотя бы один коробок спичек. На кухне нашлась почти целая свеча, но зажечь ее было нечем. Только когда сумрак уже совсем окутал обитель, я нашла огонь: я увидела между деревьями парка красный огонек – лампадка в часовенке! Единственная лампада в монастыре, для которой у сестер всегда находилось масло: я не помню дня, когда бы она не горела. Как хорошо, что масло не выгорело до конца за это время и лампадка не потухла!
В парке темнота уже сгущалась. Мне повезло, что часовенка была сразу же за первыми деревьями. Я подошла, сняла медный резной колпачок с лампадки и зажгла свою свечу от негасимого огонька, отметив, что стаканчик лампадки до краев полон масла. Прикрывая огонь свечи ладонью, я понесла ее к церкви.
Я открыла тяжелую дверь и вошла в полутемный храм. От моей свечи по оголенным стенам заметались жутковатые тени. Я прошла вперед и увидела, что на подсвечниках свечей остались только короткие огарочки. Я расставила принесенные с собой свечи, зажгла их и подумала, что надо идти за новыми свечами в свечную, а в свечной темно. И почему я не позаботилась обо всем еще днем? Но – сама виновата, теперь придется идти.
Я пошла к выходу, и тут обратила внимание на столик возле входа, за которым всегда сидела мать Фаина и раздавала свечи. Я заглянула в ее уголок. На столе было пусто, стояла только стеклянная коробочка, в которой у матери Фаины прежде лежали крестики, но и она была пуста, только один забытый крестик лежал на дне. Спичек тут нигде не было. Но зато под столом я увидела большую картонную коробку со свечами; коробка была точно такая же, в каких мы привезли макароны. Ну вот и хорошо, на сегодня проблема решена. Я набрала свечей и расставила их по подсвечникам. В храме стало гораздо веселее. Тогда я вышла и на радостях устроила хороший перезвон.
113 
