Глава 17

Мы ехали и ехали, а я все спала и спала. Стоило мне проснуться и тихонько позвать Леонардо, он сейчас же оборачивался на мой тихий зов, останавливал машину и шел ко мне. Он разговаривал со мной, хотя я почти не отвечала, кормил и поил меня, выносил на руках из машины, чтобы я могла освободить мочевой пузырь и кишечник, я делала это прямо у него на руках, как ребенок. И все эти нехитрые действия отнимали у меня так много сил, что как только он укладывал меня в машину, я тут же снова засыпала. Спала я без снов, только молилась во сне.

Как-то, совершив с помощью Леонардо все свои подвиги в придорожных кустах, я попросила его не относить меня обратно в джип, а дать немного полежать на земле.

Он вынес спальный мешок, расстелил его на трапе и уложил меня на него. Я лежала и чувствовала под собой живую землю, а сверху – небо. Потом я села и огляделась. Вокруг стояли горы поросшие высокими темными елями.

– Это Альпы? – спросила я.

– Нет, кара Сандра, это Карпаты. Мы едем по восточному берегу Европейского моря.

– К бабушке?

– Сначала ко мне. Ты должна немного прийти в себя и поправиться, а то испугаешь бабушку.

– Я хочу к бабушке.

– Как только ты встанешь на ноги, мы сразу же к ней поедем.

– Бабушка волнуется… Ей вредно…

– Она знает, что ты со мной.

– Ну хорошо…

Столь долгий разговор утомил меня, и я снова уснула и не слышала, как Леонардо перенес меня обратно в машину.

Однажды, когда Леонардо утром открыл дверцу, чтобы вынести меня наружу, в салон джипа ворвался теплый ветер. Я принюхалась и спросила:

– Чем это так хорошо пахнет, Леонардо?

– Морем, Сандра. Мы уже приближаемся к Средиземному океану. Мы уже сегодня будем дома.

Вечером мы спустились с гор и въехали в городок, где жил Леонардо. В темноте я не узнавала улиц, но когда Леонардо вынес меня из машины и понес к дому, я узнала запахи Мерило: пахло нагретым камнем, берегом, розами и… фруктами!

– А фрукты будут? – спросила я.

– Будет фруктовый сок.

– А фрукты?

– Фрукты – завтра.

В квартире Леонардо пахло солнцем и сухой пылью. Он отнес меня на кровать и открыл настежь все окна и балконную дверь. Потом он заставил меня выпить стакан подогретого сока и велел спать. Засыпая, я слышала, как за окном шумят волны. Как будто кто-то большой и мудрый листает страницы огромной книги, и они шелестят, шелестят, шелестят…

Я очень медленно приходила в себя. Сил у меня совсем не было. Я целыми днями спала. В промежутках ела, тихо радовалась Леонардо и опять засыпала. На мне появилась аккуратно заштопанная во многих местах шелковая пижама, явно не с плеча Леонардо – на нем бы она лопнула.

– Какая маленькая пижама… Чья она?

– Завел на всякий случай, – засмеялся Леонардо. – Я подумал, а вдруг меня снова посетит какая-нибудь красивая девушка и останется у меня ночевать, а у меня и пижамы для нее нет! Пришлось завести. Вот она и пригодилась.

– Болтунишка…

Леонардо снял с меня мой крестик и починил его, приделав к нему каким-то образом новое колечко, и вместо почерневшего шнурка продел в него тонкую серебряную цепочку. Но все это я заметила сквозь сон. Я почти не просыпалась даже тогда, когда он водил меня в туалет и под душ. Однажды я что-то вспомнила и сказала ему:

– Из тебя получился бы хороший дедушка. Знаешь, меня в детстве дедушка Илиас купал, даже бабушке не доверял…

– Из меня и отец получится неплохой, вот увидишь…

Про отцов я ничего не знала, поэтому в ответ просто уснула.

Я чувствовала, как во сне постепенно расслабляются и расправляются мои сжатые и скрюченные нервы, сосуды и мышцы. Потом они, расправленные, стали наполняться покоем, а после уже и силой.

Как-то я проснулась оттого, что мне послышались голоса: один принадлежал Леонардо, а другой, женский, был мне совершенно незнаком… Говорили они по-итальянски. Я решила, что к Леонардо заглянула его знакомая или соседка. Потом я услышала собственное имя, произнесенное несколько раз женским голосом. Я встревожилась.

Потом кто-то вошел в комнату и наклонился надо мной. Я открыла глаза. Незнакомая красивая женщина с короткими светлыми волосами глядела на меня зелеными глазами, гладила меня по руке и улыбалась сквозь слезы.

– Сандра! Ты меня слышишь? Ты узнаешь меня?

Я долго вглядывалась в нее, пока в этом круглом загорелом лице с заплаканными глазами не проступило что-то очень знакомое и дорогое…

  145