очень нудно 
39 
Они не понимали, что произошло. Небеса по-прежнему были невозмутимо-чисты, солнце припекало и, тем не менее, гром небесный пал на их головы. Гром, которого они еще никогда не слышали, а пара страшных ядер, упавших с этого ясного неба, с такой яростью врезалась в тела некоторых их товарищей, что те истекали теперь кровью, с громкими криками катаясь по траве и умирая.
Даже Ермак был поражен. До сегодняшнего дня атаман знать не знал, что кучумовы людишки ведать ничего не ведают ни о порохе, ни о свинце. Как в старые времена боролись они только с помощью стрел и копий, саблей и пик.
– Братцы, а ведь мы покорим Сибирь, – радостно воскликнул Ермак. Их ладьи уже пристали к берегу, и ватага торопливо соскальзывала в воду на мелководье, поглядывая на видневшееся вдалеке поселение. Чинга-Тура, сегодняшняя Тюмень. У городка их ждали татарские воины, сначала лучники, а за ними и конница. Казаки и наемные немецкие пушкари быстро спустили на берег три маленькие пушки. – Прежде чем они привыкнут к пушечному грохоту, мы Сибирь от края до края пройдем. Эта земля – наша!
Машков тем временем пытался разыскать Лупина, сидевшего в самой крайней ладье вместе с занедужившими в пути и ранеными.
– Батя! – выдохнул Машков. – Удержи Марьянку! Татары – мастера из луков по живым мишеням стрелять, уж я-то знаю.
– Но Ермак будет ее искать.
– Ноги ей связать, чтоб не бегала тут!
– Варвар! – вскинулся Александр Григорьевич. – Дочь мою стреножить вздумал?
– А мне, что, по-твоему, вдовцом становиться, так и не женившись?
– А ты? – возмущенно огрызнулся Лупин. – Где сам собираешься прятаться? Или ей тоже прикажешь вдовой соломенной быть?
– Александр Григорьевич, – почти торжественно заявил Машков, – уж за собой-то я пригляжу. Но мне, мне… – тут он не выдержал и закричал в полный голос. – Мне добыча нужна! Сам подумай, что с Марьянкой делать, или я вас одной веревкой свяжу!
Перед Ермаком в траве лежали три татарина, в разорванной одежонке, с кровоподтеками по лицу. Их случайно нашли в небольшой яме на берегу и допрашивали через толмача.
– Князька татарского, дурня этого, Япанчой зовут, – сказал Ермак вернувшемуся Машкову. – Против нас три тысячи выставил.
– Мы их как ветром сдуем, Ермак, – с усмешкой проговорил Иван. – С нашими пушками они не знакомы.
– Знатная драка намечается! – Ермак искоса глянул на татар. – Я решил всех пленных, что в бою возьмем, на свободу отпускать. Пусть везде рассказывают, что непобедимы мы… – Ермак блеснул зубами, раздвигая губы в подобии улыбки. – В крепости этой мы на зиму встать можем! Недели через две снег пойдет, и Тура встанет. Борька!
– Да, Ермак? – словно из-под земли, перед атаманом выросла Марьянка.
– Хоругвь повыше держи! Мы выступаем!
Машкова окатило волной ледяного ужаса.
– Дозволь мне хоругвь нести! – выкрикнул он. – Ермак Тимофеевич, али не я твой помощник верный?!
Он оттолкнул Марьянку в сторону, девушка споткнулась неловко, упала и больно ударилась головой о край вытащенной на берег ладьи. К ней подбежал Лупин, склонился над дочерью, делая вид, что помогает подняться, а на самом деле крепко удерживая на земле. Единственная возможность удержать девушку, не вызвав подозрений Ермака.
– К бою! – крикнул Машков, высоко вскидывая хоругвь с ликом Богоматери, и устремился вперед. Раздался пушечный грохот, плевали огнем ружья и пищали. Сквозь пороховой дым шагали вперед казаки, наводя жуть на татарских воинов. Прежде, чем успевали те натянуть тетиву на луках, сотни из них падали в траву со смертным хрипом, чтобы больше уже не подняться.
Япанча рухнул на колени и принялся молиться.
– О, Аллах, – шептал он. – Великий и всемогущий, протяни руку свою над нами. Мухаммед, сойди к нам.
Из Чинга-Туры тем временем бежали прочь женщины и дети. На повозках, на конях, пешком, спешили укрыться в безопасности. Они торопились к Тоболу, где ждал Маметкуль со своими десятью тысячами воинов. Пусть чужаки и покорили Чинга-Туру, но Сибиря им никогда не видать! Кучум непобедим!
Они не знали, что Ермак тоже считает себя непобедимым.
Никто даже и не глянул на Марьянку и Лупина. Через несколько минут они уже остались у лодок одни. Засадный отряд ждал чуть поодаль, невдалеке переминались священники, наблюдая за битвой и восхищаясь своим отважным собратом, отцом Вакулой, чья черная ряса мелькала на поле боя; только вот вместо креста в руках Вакулы Кулакова была сабля. Вакула кричал, поди, громче всех. Его взгляд был прикован к куполу небольшого минарета в крепостце. Машков, бежавший в атаку рядом, хорошо понял значение этого пастырского взгляда.
39 
