77 
При слове «покойной» Воронов помрачнел. Он поспешно сказал:
— Извините, сорвалось с языка. Елизавет Петровна сожалела о том, что невольно стала причиной ее смерти.
— Причиной? Лиза? — откровенно удивился Дмитрий Александрович. — Она-то здесь при чем?
— Это ведь она звонила вашей жене утром, в тот роковой день рождения. Да вы ведь знаете.
— Ну да. Знаю, — кивнул Воронов вяло.
— Елизавет Петровна везла ей в подарок бутылку сотерна, когда у нее машина сломалась. Она позвонила и попросила подругу подобрать ее на шоссе. Вместе с подарком. Это вино так и не выпито до сих пор. Как и то, что показывали позавчера за ужином. А Елизавет Петровна при слове «сотерн» всегда вздрагивает.
— Ну, Миша, к делу, — резко сказал вдруг Дмитрий Александрович. — Лирическое отступление закончилось, поговорим об убийстве, которое ты должен раскрыть. Об убийствах, — быстро поправился Воронов. — Какие у тебя мысли?
— Мысли мои простые, — бодро отрапортовал он. — Я думаю, что Бейлис задушил Таранов.
— А его кто с башни столкнул?
— Зигмунд.
— Зигмунд?!
— Таранов хотел подняться ночью на смотровую башню и позвонить в свою службу безопасности. Вызвать охрану. Он предлагал мне взять на себя часового. Напасть на него, пока он будет звонить.
— И что ты?
— Сказал, что подумаю. Но пока я думал, он нашел другого союзника. Я случайно подслушал его разговор с Зигмундом. Оказывается, Таранов переспал с Никой, подцепив ее в ресторане. Девушка надеялась на продолжение, но тут же была забыта. Тогда Зигмунд решил ему напомнить и пристыдить. Но Таранов над ним только посмеялся, правда сунул денег, чем сделал еще хуже. У Зигмунда и его жены есть чувство собственного достоинства.
— Да, они люди гордые, — кивнул Воронов.
— Вчера ночью Таранов с Зигмундом объяснились. Таранов вспомнил Нику и всю эту историю и круто поговорил с ее отцом. Отстаньте, мол, от меня, все равно ничего не добьетесь. Но предложил сомелье взятку, если тот договорится с охранником. Или выключит его каким-нибудь способом. Помните, мы встретились на лестнице? Вы с Никой вышли отсюда, из погреба, после дегустации.
— Мы встретились на лестнице? Разве?
— С Зигмундом. А я спрятался за статуей. У вас удобные ниши в стенах, Дмитрий Александрович, и, что еще лучше, полным-полно скульптур!
— Я покупал их не за тем, чтобы за ними прятались сыщики, — усмехнулся Воронов.
— Так ведь и убийства в замке не планировались.
— Да, это так. Продолжай.
— Зигмунд пошел к дочери, чтобы увести ее вниз, к себе. И передать разговор с Тарановым. А тот сказал вслед: «Я жду тебя у лестницы на смотровую башню».
— Кому сказал? Зигмунду?
— Ну да! Тот подсыпал снотворное в виски, как и обещал. А когда Таранов достал из кармана мобильный телефон, ударил его доской по голове, после чего столкнул с башни. Вы не в курсе, при нем не было мобильного телефона, когда его нашли?
— Я не обратил на это внимания, — пробормотал Дмитрий Александрович. — Миша! А ведь это мотив!
— Еще бы! Это сделал либо Зигмунд, либо… Эстер Жановна.
— Женщина столкнула Таранова с башни?!
— Да вы на нее посмотрите! Высокого роста, сильная, решительная. Как она обошлась с трупом Бейлис, когда надо было спрятать Нику? Ради дочери Эстер Жановна на все способна.
— Что ж… Но как заставить их признаться?
— А скажите в лоб: все знаю, мол.
— Думаешь, подействует? — задумчиво спросил Дмитрий Александрович.
— Ну, не знаю. Это же ваша прислуга.
— Вот потому что моя… — он тяжело вздохнул.
— Таранов сам виноват. Поаккуратнее надо с девушками.
— Хорошо. Я подумаю, как это сделать, — кивнул Дмитрий Александрович. — Я сейчас пойду на кухню, а ты отвлеки Нику, пока я беседую с ее родителями. Она-то уж точно никого не убивала, — усмехнулся Воронов.
— Да, это так, — кивнул он. — Мы с ней были вместе, у меня в спальне. И вчера и… в ту ночь, когда задушили Бейлис. Так получилось.
— Ловко у тебя получилось! Ты, смотрю, обеспечил себе алиби! Ладно, идем. — Дмитрий Александрович поднялся. — А пистолета здесь нет, не напрягайся.
— Да с чего вы взяли…
— Ты все время косишься на бочку. Я вчера забрал пистолет и отнес в свою спальню. Кстати, как ты хотел его заполучить? Напасть на меня? Может, ты хотел меня застрелить?
— Я еще не сошел с ума. В тюрьму мне что-то неохота.
77 
