очень нудно 
63 
Это было похоже на обмен условными знаками, словно они были двумя военными кораблями, встретившимися в густом тумане посреди нейтральных вод. Чиж порылся в памяти, пытаясь вспомнить, когда в последний раз испытывал такие приливы беспричинной симпатии к абсолютно незнакомому человеку. Получалось, что такого не случалось с ним уже лет двадцать, если не больше.
Незнакомец сделал странный жест головой, словно отбрасывая назад длинные волосы. Прическа у него была совсем короткая, волосы густые. Чиж представил себе, как выглядел бы этот человек с длинными волосами. Портрет получался довольно симпатичный, хотя и не совсем традиционный. Чижу вдруг сделалось грустно. «Все-таки жизнь — большая сука, — подумал он. — Как бы мы ни брыкались, пытаясь оставаться самими собой, она все равно подминает нас и калечит, причесывая под одну гребенку. Ей зачем-то нужно, чтобы все мы были одинаковы, и у нее всегда стоит наготове заведенный бульдозер, чтобы срыть любой бугорок, торчащий над общим плоским уровнем. Она нас топчет, а мы, идиоты, тешим себя иллюзиями, будто становимся старше, мудрее, солиднее… Вот стоит человек, который совсем недавно обрезал волосы. Почему он это сделал? Да потому, что в его возрасте серьезные люди не носят локоны до плеч. Это общеизвестно, это принято в приличном обществе, и он наконец устал бороться, хотя одеваться и причесываться так, как тебе нравится, а не так, как принято, не такой уж подвиг.
Хотя это как посмотреть, сказал он себе. Интересно, как бы отреагировал наш Лапоть, появись я у него в кабинете одетый по форме и с волосами до плеч? Это же подумать страшно, что было бы… Может, у этого парня тоже есть начальник, который не терпит волосатиков?
Ах да, спохватился он, — волосатики! Я же пришел сюда не просто так, а в надежде встретить одного конкретного волосатика — патлатого блондина с усами и бакенбардами, одетого в мотоциклетную куртку, камуфляжные штаны и армейские ботинки. Шансов на это у меня маловато, но все-таки…»
Он отошел от группы, где уже с пеной у рта спорили, приезжали «Битлз» в семидесятом году в Москву или все-таки не приезжали, и осмотрелся. Патлатых блондинов на пятачке было аж трое, но один из них был низкорослым толстяком, а двое других не подходили Чижу ни по возрасту, ни по приметам. Теряю время, подумал он, но тут же махнул рукой: времени у него теперь было сколько угодно, а идти домой, чтобы там в одиночестве ждать звонка Кондрашова, не хотелось. Кроме того, здесь все-таки было чертовски хорошо, несмотря ни на что.
Он побродил еще немного, прикидывая, что из своих записей можно было бы обменять на имевшиеся здесь сокровища, без особой нужды купил иллюстрированную книгу под интригующим названием. «„Битлз“ — мифы и реальность» и уже совсем собрался уходить, когда неподалеку вдруг ритмично забренчала под умелыми руками гитара и несколько голосов нестройно затянули: «We are living in yellow submarine…». Постепенно хор выровнялся, исполнение стало вполне приличным. Это, конечно, были не «Битлз», но в то же время в такой трактовке «Желтая субмарина» звучала как-то совсем по-домашнему. Чиж поймал себя на том, что пытается подпевать, бормоча под нос полузнакомые иностранные слова, и тут с противоположного конца пятачка долетел какой-то шум, в котором тренированное ухо майора без труда уловило знакомые нотки начинающегося скандала.
Глава 10
ФАНТОМНЫЕ ОЩУЩЕНИЯ
Прямо с утра Шкабров отправился в парикмахерскую приводить в порядок свою новую прическу. Обрезанный накануне хвост он выбросил в мусорное ведро. Рука у него при этом не дрогнула, а в душе ничто не шевельнулось. Короткие волосы гораздо практичнее: они не требуют ухода и за них невозможно ухватиться.
Перед тем как выйти из дома, он открыл бар, наугад взял оттуда бутылку, задумчиво взвесил ее на ладони и неожиданно для самого себя поставил на место. Толстое донышко негромко стукнуло о стеклянную полку, крышка бара захлопнулась с легким щелчком. «М-да», — негромко произнес Шкабров и отошел от бара, почему-то стараясь ступать как можно тише.
Всю дорогу до парикмахерской и обратно вызывающе красный джип «ниссан» маячил в зеркале заднего вида, не отставая от «Ягуара» Абзаца больше чем на два корпуса. Это уже была не столько слежка, сколько психологическое давление, но Шкабров с удивлением обнаружил, что это его больше не волнует. Мир вокруг него в одночасье изменился до неузнаваемости, и он незаметно для себя уже начал приспосабливаться к реалиям этого вывернутого наизнанку мира. Он знал, что теоретически человек может приспособиться к чему угодно, но все-таки не ожидал от себя подобной гибкости.
63 
