107 
— Послушайте. Можно как-нибудь иначе? Можно на меня не кричать? По какому праву?
— Иначе! Да я старше тебя, урода, на целых пять минут!
Почему-то именно эта фраза его и сломила. Не просто брат. Старший. На пять минут. Надо уважать старших, так учила мама. Конечно, он имеет право. Пусть даже бьет.
— Я вышел на тебя случайно. Искал маньяка и увидел на старой школьной фотографии. Потом говорил с Сидорчуком. Много интересного узнал. И я не удивлюсь, если ты имеешь отношение к подпольному производству водки. Откуда у тебя такие деньги? Ну?
— У меня фирма.
— Фирма, — хмыкнул брат. — Ты в этих местах два года назад снова появился, ты следочки оставляешь за собой. Хорошие такие следочки — женские изуродованные трупики. И тут вдруг Сидорчук начал строить свой особняк. А теперь там бизнес делает. Совпадение? Когда речь идет о тебе, не бывает совпадений. Цыпин взятки берет. Почти отец родной Цыпин — берет взятки. Как это? Все ты, сволочь, ты!
— Что… Что со мной будет?
— Я тебя убью, — очень спокойно сказал брат. — И все будет на месте. Один Иван Мукаев, ни одного Саранского. Никто не узнает, даром я, что ли, перед зеркалом столько тренировался! Я отведу тебя в лесок, шлепну по-тихому, потом переоденусь в твой костюм и вернусь к твоей приемной матери. Она, кажется, очень плохо видит.
— Да, но слышит она…
— Заткнись! Я скажу, что срочные дела, позвонили, мол, по мобильнику, сяду в твой «Мерседес» и укачу. Все. Исчез человек. В наше время в этом нет ничего странного.
— Тело… Тело найдут.
— Не найдут. Я все-таки следователь, — брат жестко усмехнулся, — насчет того, как лучше спрятать труп, соображаю. Да и тебе все эти подробности ни к чему. А маньяк у меня на примете уже есть. Твой дружок Илюха Сидорчук. Он и сядет. Я и Цыпину уже позвонил. Правда, ехал сюда не за тем, но раз уж ты подвернулся… А сядет другой.
— Но он же не убивал!
— Этого никто не узнает. Все будут уверены, что убивал, потому что в районе отныне не будет никакого маньяка. Ну, пойдем! Давай лезь через забор. Сможешь?
И следователь Мукаев достал пистолет. Через забор Иван Саранский давно уже не лазал, с самого детства, но был в отличной физической форме. Теннис, бассейн, бег по утрам вокруг собственного коттеджа, тренажерные залы. Через забор он перемахнул гораздо легче, чем следователь Мукаев. Тот много пил, курил, спорт давно уже бросил. И тут у Ивана Саранского появилась уверенность. Он убежит от брата, непременно убежит. Он легче, подвижнее, быстрее. Надо исчезнуть. Брат не найдет его больше никогда. Дом продать, переехать в другой город. Или за границу? Есть с чем. Не только деньги. Есть еще и…
Канава. Перепрыгнул через нее легко, а следователь Мукаев шлепнулся на другой бережок неуклюже, чертыхнулся громко, потом нагнулся, зашарил рукой в траве:
— Куда же он…
И тут Иван Саранский побежал. Легко, стремительно. Лесок-то знаком, это его родина.
— Стой! — крикнул следователь Мукаев и тоже сорвался.
Бежал он тяжело, ломал громко ветки, спотыкался о корни. Но бежал. Брат догонял брата. Детская игра в салки. Где же и с кем они бегали детьми? Не вместе. Жаль. Кто не спрятался, я не виноват. Легко, весело. Но тут раздался первый выстрел. Старший сдаваться не собирался.
— Стой! Все равно убью! Стой!
Он не отдавал себе отчета в том, что тоже достал пистолет. Этого старший не предполагал. Но надо же защищаться! Это же игра! Казаки-разбойники. Кто не спрятался, я не…
Еще один выстрел. Вот неугомонный! Он так и будет палить, не успокоится. И упрям, ужасно упрям. Бежит ведь.
— Стой!
Игра так игра. Пусть в ней все будет по-настоящему. В настоящей игре надо отстреливаться. Вытащил свой «Макаров», на бегу пальнул на звук ломающихся веток. Реакция у него всегда была отменная. И сам он в отличной физической форме. Бежать легко. Пальнул еще разок. Странно, но ветки больше не трещат.
Он пробежал еще немного на всякий случай. Все, что ли? Игра кончилась? Брат наконец успокоился? Теперь они могут поговорить нормально. У него есть деньги, много денег. Зачем убивать? Лучше бы отпустил его за границу. Все-таки братья. Зачем?
Странно, но он больше не слышал следователя Мукаева. Затаился? Лежит в засаде? Ждет? Что ж, пусть. Брат старше его, урода, на целых пять минут. Он нормален. Он очень хороший человек. Честный человек. Мертвый человек.
Мертвый?! Он лежал в кустах, висок окровавленный, на лице застыло удивление. Как же так? Урод умеет бегать и стрелять? Как же так?
107 
