46 
Несколько секунд Пишта ошарашенно молчал. Потом он понял.
– Ты что это, а? – очень тихо сказал он, шаря взглядом по лицу Горбовского.– Ты что это? Ты Десантник! Что это за жесты?
– Жесты? – сказал Горбовский.– Я не умею. А ты иди. Ты за всех них отвечаешь до конца.– Он повернулся к старшеклассникам. – Марш на борт! – крикнул он.– Иди вперед, а то не протиснешься,– сказал он Пиште.
Пишта посмотрел на понурых старшеклассников, медленно бредущих к трапу, посмотрел на люк, из которого высовывались лица детей, неловко клюнул Горбовского в щеку, кивнул Марку и Диксону и, поднявшись на цыпочки, взялся за карабины. Горбовский подтолкнул его. Старшеклассники один за другим с нарочитой важностью и неторопливостью начали протискиваться внутрь, мужественно покрикивая: «А ну, шевелись! Подбери губы, наступят! Кто это там ревет? Головы выше!» Последней вошла та самая девочка в спортивных брюках. На секунду она остановилась и с надеждой оглянулась на Горбовского, но тот сделал каменное лицо.
– Некуда ведь,– сказала она тихонько.– Видите? Я не помещаюсь.
– Ты похудеешь,– пообещал Горбовский и, взяв ее за плечи, осторожно втиснул в толпу. Потом он спросил Диксона: – А где кино?
– Все рассчитано,– важно ответил Перси.– Кино начнется в момент старта. Дети любят сюрпризы.
– Пишта! – крикнул Горбовский.– Готов?
– Готов! – гулко откликнулся Пишта.
– Стартуй, Пишта! Спокойной плазмы! Закрывай люки! Мальчики и девочки, спокойной плазмы!
Тяжелая плита люка бесшумно выдвинулась из паза в обшивке. Горбовский, прощально махая рукой, отступил от комингса. Вдруг он вспомнил.
– Ай! – закричал он.– А письмо?
В нагрудном кармане письма не было, в боковом тоже. Люк закрывался. Письмо почему-то оказалось во внутреннем кармане. Горбовский сунул его девочке в спортивных брюках и поспешно отдернул руку. Люк закрылся. Горбовский, сам не зная зачем, погладил голубоватый металл, ни на кого не глядя, спустился на землю, и Диксон с Марком оттащили трап. Вокруг корабля осталось совсем мало народу, зато над кораблем в небе кружились десятки вертолетов и флаеров.
Горбовский обогнул груду материальных ценностей, споткнулся о какой-то бюст и пошел вокруг корабля к пассажирскому люку, где его должна была ждать Женя Вязаницына. Хоть бы Матвей прилетел, с тоской подумал он. Он чувствовал себя выжатым и высушенным и очень обрадовался, когда увидел Матвея. Матвей шел ему навстречу. Но он был один.
– А где Женя? – спросил Горбовский.
Матвей остановился и оглянулся по сторонам. Жени нигде не было.
– Она была здесь,– сказал он.– Я говорил с ней по радиофону. Что, люки уже закрыли? – Он все оглядывался.
– Да, сейчас старт,– сказал Горбовский. Он тоже озирался. Может быть, она на вертолете, подумал он. Но он знал, что это невозможно.
– Странно, что нет Жени,– проговорил Матвей.
– Возможно, она на вертолете,– сказал Горбовский. Он вдруг понял, где она. Ай да она, подумал он.
– Алешку так и не увидел,– сказал Матвей.
Странный широкий звук, похожий на судорожный вздох, пронесся над космодромом. Огромная голубая громада корабля бесшумно оторвалась от земли и медленно пошла вверх. Первый раз в жизни вижу старт своего корабля, подумал Горбовский. Матвей все провожал корабль глазами – и вдруг как ужаленный повернулся к Горбовскому и с изумлением уставился на него.
– Постой…– пробормотал он.– Как же это так?.. Почему ты здесь? А как же корабль?
– Там Пишта,– сказал Горбовский.
Глаза Матвея остановились.
– Вот она,– прошептал он.
Горбовский обернулся. Над горизонтом ослепительно сияла блестящая ровная полоса.
ГЛАВА 10
На окраине Столицы Горбовский попросил остановиться. Диксон затормозил и выжидательно посмотрел на него.
– Я пойду пешком,– сказал Горбовский.
Он вылез. Сейчас же вслед за ним вылез Марк и, протянув руку, помог выйти Але Постышевой. Всю дорогу от космодрома эта пара молчала на заднем сиденье. Они крепко, по-детски, держались за руки, и Аля, закрыв глаза, прижималась лицом к плечу Марка.
– Пойдемте с нами, Перси,– сказал Горбовский.– Будем собирать цветочки, и уже не жарко. И это будет очень полезно для вашего сердца.
Диксон покачал косматой головой.
– Нет, Леонид,– сказал он.– Давайте лучше попрощаемся. Я поеду.
Солнце висело над самым горизонтом. Было прохладно. Солнце светило словно в коридор с черными стенами: обе Волны – северная и южная – уже высоко поднялись над горизонтом.
46 
