15 
– Постараюсь, – улыбнулась Кристина и глянула на часы.
Было без пятнадцати два. За пятнадцать минут она вполне успеет добежать до дома. Внезапно охватившее ее волнение не скрылось от проницательных глаз Жозефин.
– Первое свидание? – спросила она, лукаво улыбнувшись.
– Да. И чтобы не случилось то, о чем ты меня предостерегала, мне пора бежать.
Кристина встала и принялась нервно поправлять волосы. Потом сняла со спинки стула свою сумочку и стала шарить в ней в поисках кошелька.
– Беги-беги, искательница идеальной любви, – тепло усмехнулась Жозефин. – Не волнуйся, я сегодня заплачу за твой обед.
Вихрем промчавшись через деревню, Кристина забежала в дом и бросилась к зеркалу. Дрожащей рукой схватила с туалетного столика расческу и несколько раз провела ею по растрепавшимся волосам. Потом быстро подкрасила бледно-розовой помадой губы и вдруг расхохоталась.
Как глупо! Как чертовски глупо! Она пригласила этого мужчину, чтобы написать его портрет, но почему-то вообразила себе, что у них свидание. Более того, он видел ее и уставшей, и не накрашенной, и даже похожей на мокрую курицу. К чему тогда это глупое женское стремление понравиться ему?
Она собралась было стереть помаду с губ, когда послышался тихий стук в дверь. Мгновенно забыв о помаде, она замерла, прислушиваясь к глухим ударам несущегося галопом сердца. Потом, пытаясь усмирить волнение, несколько раз глубоко вздохнула, медленно подошла к двери и открыла.
Он стоял на пороге с большой картонной коробкой в руках и обаятельно улыбался.
– Привет!
– Привет! – Она улыбнулась ему в ответ и открыла пошире дверь, приглашая его войти. – Прошу.
Он вошел и тут же протянул ей коробку.
– Это разные мелочи к чаю, – сказал он и огляделся. – А у тебя здесь уютно.
– Спасибо.
От него веяло таким спокойствием, что она тут же сама слегка успокоилась и тоже невольно огляделась. И правда, с его появлением в ее доме стало намного уютнее.
– Располагайся, где тебе удобно, а я приготовлю чай, – сказала она, удивляясь внезапной метаморфозе своих чувств.
– Нет, давай лучше я приготовлю, – быстро предложил он.
Она с усмешкой покосилась на него.
– Но ведь теперь ты у меня в гостях, – возразила она. – Или ты мне не доверяешь?
– Просто я знаю, что мой чай будет вкуснее, – заявил он. – Так что давай оставим формальности. Где у тебя кухня?
– Пойдем, – засмеялась она и повела его в кухню.
Войдя в кухню, он деловито огляделся. Быстро заметил на полке небольшую кастрюльку, снял ее и повернулся к Кристине.
– В этой можно?
Она улыбнулась.
– Конечно.
– Теперь покажи мне, где у тебя чай, сахар и молоко, – сказал он, направляясь к плите. – И можешь отдыхать.
Ей нравилось, что он ведет себя так свободно, абсолютно не смущаясь. Она сняла с полки банку с сахаром и пакет чая, потом достала из холодильника молоко и поставила все на стол.
– Вот.
– Спасибо. А теперь можешь идти.
Его непринужденность и естественность очаровывали. Увидев, что он сосредоточенно занялся приготовлением чая, она безропотно покинула кухню. Не прошло и десяти минут, как он появился в гостиной с чаем и тарелкой, наполненной печеньем и пакорой.
– Признаться, я ужасно волнуюсь, – сказал он, когда они уже сидели за столом и пили чай. – Как перед экзаменом. Меня еще никогда не рисовали.
– По тебе этого не скажешь, – заметила она. – По-моему, ты спокоен как скала.
– Это только снаружи.
– Знаешь, я тоже волнуюсь, – призналась она.
– Это мое волнение передается тебе. Думаю, что мы сможем его преодолеть. Как ты считаешь?
Она кивнула, опустила глаза в чашку и вдруг почувствовала, как он накрыл ладонью ее руку. По телу разлилась теплая волна. Она вздохнула, потом осторожно подняла голову. И встретилась с двумя тихими и глубокими турмалиново-зелеными озерами.
– Жаль, что я не умею рисовать, – сказал он. – Потому что, глядя на тебя, очень хочется увековечить твою красоту.
Кристина содрогнулась. Эти слова говорили ей все ее мужчины. Они все стремились любыми известными им способами увековечить ее красоту, но ни один из них не стремился по-настоящему полюбить ее, связать с ней жизнь. Неужели мужчинам нужно от нее только одно – вдохновение?
Она отняла у него свою руку.
– Хорошо, что ты не умеешь рисовать. Я предпочитаю просто жить, чем быть увековеченной на мертвом холсте, – проговорила она с досадой. – Кстати, если ты готов, то давай лучше начнем увековечивать тебя.
15 
