28 
— На какой тачке?
— Что, я не знаю, какая у Краснова тачка? «Пассат» довольно свежий серебристого цвета.
— Я ее продал.
— Ну да! Заливай! Что-то об этом я не читал, а вот о том, что тебе, то есть ему, пластическую операцию сделали…
— Черт знает что!
Ему теперь просто необходимо было войти в этот ресторан! Достал из кармана крупную купюру:
— Мужик, возьми.
— Не имею права, — оскалился тот.
— Ну что, мне Фонарину звонить? Тебя завтра же отсюда вышибут!
Тот впервые насторожился:
— Слушай… Фонарина, говоришь, знаешь?
— Еще бы! Звонить?
— Погоди. Так ты Краснов, что ли?
— Я тебе уже десять минут об этом твержу!
— А паспорт?
— Да ты что?!
Раньше случалось, что охранники спрашивали паспорт при входе в какой-нибудь закрытый элитный клуб, где он значился в списках приглашенных артистов. Но только не в ресторанах Фонарина. Николай сдержался, протянул документ, по счастью оказавшийся в кармане:
— На!
— Мура какая-то… — Охранник задумчиво полистал паспорт. — Ив самом деле Краснов. Ладно, проходи. А тот тогда кто?
— Надо было у него документы проверить. Кстати, где моя… То есть его машина?
— Какая? — тупо спросил охранник.
— Серебристый «Пассат»!
— На стоянке, где ж еще?
Он так и не сообразил, что делать в подобной ситуации, ринулся в ресторан. Поймал удивленный взгляд швейцара.
— А вы разве еще не здесь?
— Теперь здесь.
Кинул ему на руки куртку, рванулся к стеклянным дверям, за которыми был виден целиком заполненный зал. Ева наверняка сидит за любимым столиком, у окна. Едва вошел, глянул туда: да, она там. И тут же из-за ее столика поднялся мужчина с такой же прической, как у Николая Краснова, в темных круглых очках, и пошел к другим дверям. Он заколебался: куда? Бежать за парнем? К ней? Дернулся в одну сторону, в другую. Ну, поймает он парня, и что? Разве запрещается носить такую же прическу и темные очки?
Быстрыми шагами пошел к ней, к Еве. Она сидела, меланхолично глядя в окно и покалывая соломинкой коктейль: гонялась за одинокой маслиной, то прижимая ее ко дну и стенкам, то отпуская. Дурацкая привычка.
— Ева!
Чуть повернула голову в его сторону: да?
— Кто это был?
Пожала плечами.
— Ева! Я понимаю, что охранник поверил в эту глупую статью, но ты-то прекрасно знаешь, что никаких пластических операций я не делал! Кстати, почему ты не сказала журналистам, что это неправда? Ева! Да сколько можно молчать!
Он сказал это слишком громко, несколько человек обернулись. Как интересно! Семейная сцена звездной пары! Два месяца в разводе, а все отношения выясняют! Он взял себя в руки, плюхнулся на стул, придвинувшись к ней, прошипел зло:
— Я не знаю, что с тобой сделаю.
Ева побледнела, зрачки у нее расширилась. И тут вдруг заговорила:
— Я знаю. Ты можешь.
— Что могу? — оторопел он, услышав от бывшей жены сразу два законченных предложения, пусть даже и не распространенных.
— Убить.
— Кто это был? — хриплым голосом спросил он. — Что он тебе сказал?
Но Ева уже снова замолчала. И он перешел на монолог:
— Я не знаю, что этот человек хочет, но мне это не нравится. Он приезжает сюда на бывшей моей машине, разговаривает с бывшей моей женой, пугает ее, заставляет меня нервничать. И я никого не убивал, это полная чушь. Ты хотя бы можешь сказать, что он хочет?
— Ничего, — выдавила Ева.
— Тогда зачем выдает себя за меня? И кто заказал глупую статью?
— Фонарин.
— Что-о?
— Шоу.
— Он это сделал, чтобы подогреть интерес к шоу? Ну, знаешь!
По крайней мере все, что могла, она сказала. И это была правда, потому что все внимание прессы, адресованное Еве, с непонятным упорством оплачивал Фонарин даже после ее замужества. Не слишком ли для бывшей любовницы? Или она что-то большее?
— Ева, почему?
— …?
— Что у тебя за отношения с Виктором Петровичем? Я не дурак. Бывшим любовницам не делают с таким упорством карьеру. Если бы между вами все кончилось еще тогда, когда мы с тобой только-только поженились… Я понимаю! Вы меня использовали! Как ширму использовали! Все это время ты с ним… Ты…
«Замолчи!» Кричать она не умела, сделала красноречивый жест, плеснув ему в лицо недопитый коктейль.
— Дурака из меня делаете!
Только тут он вспомнил, что два месяца назад они с Евой развелись. Все уже кончено, зачем скандалить? Вытер лицо, оглянулся. Все тихо. Помолчали.
28 
