22 
– Видал? – и Тори указал кнутом в сторону своего убегающего быка. – Когда сукин сын был еще теленком, мои внуки впрягали его в телегу и заставляли катать себя, подгоняя этим кнутиком. И он до сих пор об этом помнит.
Мы подбросили старого Тори до дому, и я пообещал, что починю ему изгородь. Но он ответил, что это бесполезное занятие. Поскольку мой бык победил, он теперь не успокоится, пока не покроет все его стадо.
– Главное, что подлец и тогда не остановится. Так что выход только один. И если ты этого не сделаешь, клянусь Богом, я сделаю это сам.
Так что тем же вечером мы позвонили Сэму, и на следующее утро, еще до того, как я успел выпить кофе, к нашему дому уже сворачивал Джон. Встав к нему на подножку, я указал, где ночевало стадо – рядом с главной ирригационной трубой. Авен-Езер начала тревожно реветь, что она делала всегда при виде смертоносного серебряного фургона, но она опоздала. Джон уже вышел из машины и направился к указанной мной жертве. Учитывая ее размеры, на сей раз у него была тридцатикалиберная винтовка вместо привычной двадцатидвухкалиберной. Абдулла только просыпался, когда в лоб ему врезалась пуля, и он беззвучно рухнул на трубу.
Коровы с мычанием бросились врассыпную, а Джон обмотал задние ноги Абдуллы проводом от лебедки и оттащил труп на пятьдесят ярдов в сторону. Я всегда настаивал на том, чтобы он увозил труп подальше с поля, чтобы стадо не видело, как освежевывают и выпускают кровь их родственника, но Джон убедил меня, что в этом нет никакой необходимости. Коровы не следовали за трупом, они продолжали кружить вокруг места, где произошло убийство, – их больше привлекало место смерти, хотя всего в нескольких ярдах от них лежала ободранная туша. Мало-помалу круг их становился все шире. И если бы кто-нибудь снимал с воздушного шара события этого утра, то он наверняка запечатлел бы рассеивавшуюся энергетику убитого Абдуллы.
Мы никогда еще не убивали такого большого быка, и, казалось, это утро тянулось бесконечно. То и дело коровы переставали пастись и снова собирались к трубе – в первый день они вставали в круг, который составлял десять футов в диаметре, во второй – пятнадцать, на третий – двадцать. Они горевали целую неделю. И это было справедливо – он был их мужем и незаурядным зверем, поэтому не было ничего удивительного в том, что поминки по нему продолжались до тех пор, пока забвение не стало затмевать вызываемое им почтение и Природа, смешав свою колоду карт, не приготовилась к следующей сдаче.
Но именно в этот момент выскакивает джокер.
Пол в нашей ванной прогнил. И Бадди с кузеном Дэви привозят целый грузовик фанеры, так что всю ночь мы занимаемся починкой. Утром, когда они собираются уезжать, Бадди обращает внимание на какой-то рев в поле. Это Авен-Езер. В ее обязанности входит оповещать нас, когда у кого-нибудь из коров начинаются роды. Бадди замечает лежащую телку, дает задний ход и жмет на клаксон.
– Похоже, с минуты на минуту там появится теленок, – кричит он мне. Я открываю ворота, Бетси запрыгивает к нему в машину, и мы устремляемся в сторону Авен-Езер, оглашающей новости.
– Это как раз там, где на прошлой неделе прикончили Абдуллу, – говорю я Бадди. – С тех пор стадо ночует только там.
– Нет, вы только ее послушайте, – замечает Бетси. – Надеюсь, она не думает, что…
Но уже слишком поздно. В ее мозгу уже замкнулась ошибочная ассоциативная цепочка: раннее утро, приближающийся грузовик и еще достаточно сильные воспоминания об убийстве… и то, что вначале было призывами о помощи, превращается в вопль предостережения. Она встает между нами и своей тужащейся сестрой и орет: «Это убийцы! Скорее в лес, милая! Я постараюсь их задержать!»
Оставшуюся часть утра мы тратим на поиски коровы в болоте. Наконец мы ее обнаруживаем по прерывистому дыханию. Она лежит на боку под зарослями ежевики. По размеру высовывающихся из нее копыт теленка сразу становится понятно, что это настоящая громадина, слишком большая для такой юной телки. Может, в поле она бы еще и разродилась, но поднятая Авен-Езер паника заставила ее бежать, и она потратила остатки сил. Так что теперь ей действительно нужна помощь.
Я пытаюсь накинуть ей на голову петлю, но она столь же норовиста, как я неопытен. На протяжении целого дня мы с Бетси и детьми только перегоняем ее с места на место, но мне так и не удается набросить на нее лассо. Наконец я меняю его на свою старую каску и залезаю в заросли кустарника. Я запрыгиваю на корову и придавливаю ее своим весом. Квистон надевает петлю на заднюю ногу, а Бетси на шею. Потом мы надеваем петлю на еще одну ногу и привязываем ее к трем деревьям. Квис садится ей на голову, чтобы она не отползала назад. Я обматываю высовывающиеся копыта теленка бельевой веревкой и начинаю тянуть. Бетси массирует ей живот, а маленький Калеб разговаривает с ней и гладит по шее. При каждой потуге я упираюсь ногами в ее бока и тяну. Когда веревка рвется, я скручиваю ее вдвое, а когда она рвется снова, то складываю ее четыре раза.
22 
