очень нудно 
42 
Большая половина выходит в Стамбуле. Как ни странно, в салоне самолета становится еще более шумно. Оставшиеся пассажиры с уважением поглядывают на нас с Джеком. «Вы? Вы летите в Каир?» Мы отвечаем – да, в Каир. И они закатывают глаза.
– Я латиф! Я латиф!
Я спрашиваю Джека, что это означает.
– Это по-арабски «очень далеко». В устах правоверных это означает: «О Аллах, ты все больше меня удивляешь».
Перелетев через Суэцкий канал, мы вырываемся из гряды облаков и погружаемся в ясную ночь. В иллюминаторе усталыми стражниками в помятых униформах, обшитых ржавыми звездами, виднеются грозовые фронты, перекатывающие туда-сюда шарики молний, чтобы не заснуть.
Воскресенье, полночь. Каир. В аэропорту царит невероятная неразбериха, все шумят и кишат кишмя – именно так – кишмя кишат: паломники приезжают и уезжают, а родственники паломников встречают их и провожают. Носильщики обслуживают пассажиров, оборванные посыльные – носильщиков. Суетятся таможенники, прогуливаются и позевывают солдаты в старых униформах землистого цвета. Жулики всех сортов и возрастов пытаются подцепить клиентуру всеми известными человечеству способами. Джекки пресекает их попытки учтиво и обходительно.
– За год, проведенный на Ближнем Востоке, я изучил все их примочки, – сообщает он.
Мы продираемся сквозь толпу, заполняем формуляры и получаем печати, переправляем багаж через целую вереницу рук – один передает другому, тот катит наши пожитки на тележке к третьему, третий разгружает их на столе четвертого, и все ждут чаевых – и наконец, выйдя на улицу, подставляем лица долгожданному пустынному ветру.
Прицепившийся к нам жулик-носильщик останавливает такси и загружает нас в машину. Он говорит, чтобы мы не волновались, так как водитель хороший, и отправляет нас по круто уходящему вниз неосвещенному бульвару, запруженному от тротуара до тротуара велосипедами, мотоциклами, повозками, скутерами, мопедами, автобусами, навьюченными пассажирами, экипажами, кабриолетами, инвалидными колясками, похоронными дрогами, тачками, фургонами, телегами, армейскими грузовиками, в кузовах которых хихикающая солдатня щекочет друг друга дулами автоматов, рикшами, ослами, волами, безногими нищими на тележках, прачками с корзинами белья на головах; здесь же крестьянский паренек гонит перед собой огромного гольштинского быка (в город! ночью! зачем? продать мяснику? обменять на бобы?), плюс целая вереница других клаксонящих такси, и все несутся вперед без зажженных передних и задних фар, лишь периодически мигая ими, чтобы поставить темную массу впереди в известность о том, что сейчас с помощью восьми цилиндров, дарованных Аллахом, сквозь нее будет проезжать тот или иной Великий Водитель!
Мы чудом продираемся сквозь запруженный центр города, переезжаем через Нил и останавливаемся у ступеней нашей гостиницы «Омар Хайям». Ее великолепие несколько поблекло по сравнению с эпохой расцвета, когда у всех статуй еще были носы и соски, а полковники и местные губернаторы поднимали бокалы с лимонным соком за Империю и за то, чтобы над ней всегда сияло солнце!
Нас провожают в номер, и мы принимаемся распаковывать вещи. На часах начало третьего ночи, но фантастический шум с противоположного берега реки заставляет нас снова выйти на улицу. Пересекая немыслимо старомодный вестибюль в колониальном стиле, Джек сообщает мне еще некоторые подробности о пользе, принесенной египтянам англичанами.
– Они донесли до правителей Египта мысль о том, что вещи можно приобретать в кредит. В результате Египет погряз в чудовищных долгах, и англичане были вынуждены вернуться, чтобы помочь им в финансовых вопросах. На это ушло около семидесяти лет. Англичане хотели превратить Египет в моноэкспортное государство и получать из него исключительно хлопок. Для этого они и начали перекрывать Нил плотинами. Англичане не понимали, как можно жить в стране, которая каждый год подвергается наводнениям.
После того как наводнения, ежегодно обогащавшие почву, прекратились, египтяне стали зависеть от чудо-удобрений. А англичане начали подумывать, что хорошо бы собирать не один, а два урожая за год. А может, и три! Руководство, ни один из членов которого не являлся египтянином и даже не говорил по-арабски, сочло эту идею замечательной. Кажется, оно состояло исключительно из албанцев. Вот они-то и принялись швырять деньгами, возводить викторианские мечети, импортировать разнообразные товары и платить немыслимые проценты европейским кредиторам…
42 
